Дворовый припал губами к горлышку. Торопясь и чавкая, сопя, как барсук, он отважно выхлебал половину.
— Ух, — радостно улыбнулся он, протягивая сосуд. — Прям мозги на место вставило!
Здоровье так отчаянно быстро, прямо на глазах возвращая румянец щекам, вливалось в здоровенное тело отрока! Я даже позавидовал. И тут же принялся поднимать непокорное тело на локтях. А чтоб не смотреть на белесую жижу, зажмурился.
Рассол оказался неожиданно приятным на вкус. И действительно творил чудеса.
— Больше нет, — вытряхнув последние капли в рот, разочаровался я.
— Дык, это. Вы ж сами…
— Угу.
— А! — хитрый парень, видно, решил отвлечь меня от созерцания опустевшего кувшина. — Папаша-то ваш с князем в малой гостиной сидят…
— И что?
— Ну, дык, это. И вас звали.
— Не увиливай! — грозно рявкнул я. — Сказывай, где рассол брал? Дык…
— В кухне, хде ш еще, — пожал плечами громадина, одновременно обнаруживая себя сидящим на господской постели, вскакивая и краснея от смущения. — Токмо кухарит там такая… ведьма. Ни в жисть без приказу не выдаст!
— Веди!
Голову больше не взрывали приступы. Тугой комок боли чуть ниже затылка никуда не делся, но его можно было терпеть. Главное — тело снова подчинялось беспрекословно. А значит, я мог идти.
— Вон туда и вниз, — Велизарий согнул колбаску пальца, указывая путь.
— А ты что ж?
— Дык, она — ведьма. С огнем очажным разговоры разговаривает. Ну, вы-то колдун знатный, вам она по морде метлой стегануть не посмеет!
— Это отчего ж я колдун? — поинтересовался я, утирая брызнувшие от смеха слезы.
— Ну как же, — потупился отрок. — И имя мое не спросивши знали, и с ветром — брат. То-то я не видел, как вы письмена колдовские на оружьи да на подоконнике чертите? Я пальцем трогал — словно ежики колятся. Да и другой какой от побоев да железа точно бы представился, а вы пузо знаками изрезали, и живей живых!
Вот значит как?! Колдун. Магия ушла из нашего мира вместе с богами. Только древние руны, чертами связанные с духами живой природы, в силе и остались. Да и того искусства, нигде кроме леса не сохранилось. У лесного народа, да еще у таинственного Лонгнафа.
— Колдун, — фыркнул я себе под нос, входя в княжьи кухни.
Сразу три очага жарко пылали в длинном, заставленном столами и комодами помещении. Два огромных котла попыхивали варевом, наполняя кухню вкусными запахами. На третьем огне, шипя стекающими на угли каплями жира, на вертеле поджаривалась половина кабанчика. Молодая женщина посыпала мясо травами и крутила ворот. В ее движениях угадывалась та неуловимая мягкость, размеренность фраз тела, присущая лишь отягощенным плодом особам. Пусть пока, под простым платьем этого еще и видно не было.