«Спящие Дубравы… Где-то я уже слышал это название… — пронеслось в моей голове. — Только вот где? У-у, проклятая „Отрава“!..»
Меж тем драматическая история подходила к концу:
— Очнулся я от того, что кто-то меня за ногу тянет. Открываю глаза мать честная! — лежу, мокрый до нитки, на берегу моря, солнышко светит, невдалеке вроде как город, а рядом со мной стоит дед какой-то и за ногу меня держит. «Извини, — говорит, — милок, думал, утоп ты, хотел сапоги снять, уж больно добрые». «Где я?» — спрашиваю. «Известно где, Трейси энто». «А какой день-год сейчас?» Старикан так и закатился: «Ну, соколик, и набрался же ты, однако!»
Короче, оказалось, что только пять дней, как мы с братцем отплыли. Я сначала разрыдался: понял, что спасен, а потом… — человек в хламиде вновь приник к кубку, а когда вновь заговорил, язык его уже изрядно заплетался:
— Потом… А что же потом? Вот ты — з-забыл вконец… Да ну и ладно!
— И куда ты сейчас? — спросил Малыш Черч.
— Что з-значи-т, «куда»?… Домой, стало быть, в Меруду…
— Какую Меруду?! — возмутился кто-то из слушателей. — Меруду князь Сорон Ланжский уже три десятка лет назад с землей сравнял, а место солью засыпал. Доподлинно знаю, потому как батю там моего кончили, и я теперь как есть круглый сирота!
— Да-а? — удивленно протянул рассказчик и, глупо хихикнув, заключил: Ну и хрен с ней!
С третьей попытки попав в карман, он выудил кошелек и высыпал его на стол. По столешнице с отрадным уху звоном запрыгали серебряные кругляшки, блестящие, будто только что с монетного двора.
— Х-зяин! Сем за м-е здровье, а я… пйду… нужно… — провозгласил хламидоносец таким торжественным тоном, будто по меньшей мере раскрыл миру секрет философского камня. И, держась рукой за стену, а второй тщетно пытаясь расстегнуть пряжку пояса, проследовал к выходу. Посетители же, напротив, дружными рядами потянулись к стойке. Рассудив, что ко мне «все» так же применимо, я двинул туда же.
— Как думаешь, набрехал мужик? — кивнув на дверь, спросил меня Черч. Поскольку мой рот в тот момент был занят дармовой выпивкой, я лишь пожал плечами. И правда, чего только в мире не случается?
— Что-то он долго, — заметил Хогард, на что его приятель глубокомысленно ответил:
— Что же ты хочешь, выпил-то тоже немало. На все время нужно…
Но прошло уже достаточно времени, чтобы основательно справить нужду дюжину раз, а рассказчик все не появлялся.
— Пойду-ка я гляну, небось, отрубился, — со вздохом поднялся сердобольный Черч. — Еще простудится, бедолага: дождь ведь, земля холодная… Пол, замени меня за стойкой.