Вкус Ники будил в душе Дженнифер все новые образы: вот ее язык проник между лепестками розы. Нектар течет по губам. Пахнет чем-то здоровым, и свежим, и удивительно вкусным. Дженнифер прижалась щекой к нежным лепесткам цветка, кончиком языка провела по краю крохотного розового отверстия, осторожно и медленно, так осторожно, как только могла, обхватила губами клитор. Она знала, как чувствительна эта часть тела, и, избегая прямой ласки, еще раз со всей нежностью, на какую была способна, провела языком по обнаженной щелке.
Темнота была лучшим ее одеянием, соблазнительным, пробуждающим чувственность. Она могла теперь воплотить самые заветные свои желания и любить женщину, не смешивая ее образ с воспоминаниями о мужчинах. Ей предоставлялась возможность ласкать Ники и купаться в ответной ласке, ощущать языком и руками ее возбужденную плоть, не стесняя себя более рамками гетеросексуальной любви и теми условностями, которые зрение могло бы только упрочить.
Здесь не было ничего от привычных схем. Каждое ощущение бросало вызов ее ошеломленному сознанию своей новизной и яркостью. Она чувствовала, что теряет опору, сходя с ума от близости женского тела, упиваясь его вкусом и запахом. Не важно, где она была сейчас и что делала, ураган чувственности подхватил ее и унес куда-то за пределы реальности.
Она ближе притянула к себе Ники, плотно обвив руками округлые бедра, и почувствовала, как ее любовная энергия возвращается к ней вместе с поцелуями Ники. Не в силах доставить друг другу большее наслаждение, они, одурманенные сексом, кончили в объятиях друг у друга и провалились в сон.
Через несколько минут поцелуи Ники разбудили Дженнифер. Она глубоко со свистом вдохнула и, чувствуя, как язык Ники скользнул в выемку пупка, раздвинула ноги навстречу новым ласкам. Однако ее ожидания были обмануты. Вместо того чтобы плотнее прижаться к подруге, Ники внезапно отпрянула. Что случилось? Руки Дженнифер потянулись к повязке.
— Не трогай. Еще рано. Алэн пришел.
Дженнифер уронила руки. Она повернулась к камину, чувствуя смущение и беспомощность оттого, что незнакомый мужчина видит ее возбуждающую наготу, оставаясь невидимым для нее. Кровь бросилась ей в лицо. Она попыталась прикрыть ладонями соски своих тяжелых тугих грудей.
Она откинула назад волосы, дрожа в ожидании его прикосновений, точно лесная лань. Чувствуя, что лишается своего главного достоинства независимости, она все же не решилась сорвать повязку. Любопытство и желание победили страх.
Она жаждала мужчину. Она ждала его. Его запах уже достиг ее носа.