— Сделаем, что сможем, товарищ адмирал.
— Я уверен в вас, Добрынин. Сообщите, как только вернетесь… И я надеюсь, что еще смогу поприветствовать всех вас здесь».
Эта мысль отрезвляла, подчеркивая, что именно поставлено на карту. Это были уже не судьбы нескольких офицеров, и даже не трех кораблей, которые они безрассудно пытались вернуть домой. Теперь на кону стояло нечто гораздо большее, потому что все они хорошо понимали, что может стать с миром, если они потерпят неудачу. Они хорошо видели это, заходя в один сгоревший порт за другим. Теперь им предстояло броситься вызов темной бездне времени и судьбы.
Добрынин тяжело вздохнул, покачал головой, посмотрел на Ми-26 и направился к трапу. К тому времени, как он добрался до главного пункта управления объекта, к нему из радиорубки примчался мичман. На его лице отчетливо читалась обеспокоенность.
— Товарищ капитан-лейтенант, сообщение с базы в Каспийске. Они наблюдают воздушные цели, идущие на нас с юга.
— Самолеты НАТО?
— Они не знают, товарищ капитан-лейтенант. Цели идут низко и медленно, возможно, это вертолеты. 847-й дивизион береговой обороны приведен в готовность.
Обеспокоенность молодого человека была заразительно. Война была у их порога, но Добрынин твердо знал об одной вещи, которая была абсолютно необходима любому командиру — твердая рука. Долгие годы скрупулезной и тщательной работы с чувствительными и опасными корабельными реакторами пригодились ему в этом.
— Хорошо. Свободны. — Его голос был спокойным и умиротворяющим. Он медленно прошел по центру управления и отдал приказ начать завершение процедуры. Он посмотрел на часы. Прошло более часа с тех пор, как они ввели стержень № 25 в активную зону. Он уже начал медленно выводиться из-под потока нейтронов, но для полного извлечения требовалось еще десять минут. Если НАТО пришла за ними, то они могли даже не суметь начать выполнение своей операции, но ему оставалось только переложить это дело на оборонительные средства, предоставленные адмиралом Вольским. Его же собственная задача состояла в том, чтобы вывести стержень № 25 из ядерного борща и надеяться на лучшее. Но теперь нужно было спешить.
— Увеличить скорость вывода, — сказал он. — Скорость три.
— Так точно. Скорость вывода три.
— Следите за показаниями… — Добрынин подошел к своему креслу и сел, закрыв глаза. Он вслушивался в работу ядра. Мелодия была немного иной, ритм и гармоники несколько отличались от того, что он слышал на «Кирове», но в целом оставалась прежней. Он вслушался в тонкие гармоники и вибрации системы и улыбнулся. Да… Вот оно… Тот же ритм. Он слышал, как стержень № 25 завел своб партию и знал, что процедура закончиться успешно, и очень скоро.