Напряженные секунды уходили, и он понимал, что «Орлан» остался один, и вскоре должен был подвергнуться массированному авиационному налету. Время уходило. Он бросился обратно на мостик.
— Воздушная тревога! ЗРК к бою. Системам ближней дальности готовность!
Взвыла сирена, и несколькими секундами спустя ракеты снова устремились из пусковых установок в носовой части палубы навстречу американским самолетам. Одна за другой ракеты с ревом уносились прочь на хвостах горячего белого дыма. А затем он услышал в отдалении низкий гул множества воздушных винтов и увидел в небе синие пятнышки, продолжавшие рваться вперед среди разрывов его смертоносных ракет.
Они приближались — «Хэллкэты», «Хэллдайверы», «Эвенджеры», и, в том числе, один конкретный летчик по фамилии Бэйнс с большой толстой бомбой «Летучая мышь» под фюзеляжем, который ощущал себя очень радостно. Он увидел что-то в море впереди и прищурился от солнечного света, отраженного от странных обводов этого корабля. Небо вокруг было наполнено хаосом, огнем и дымом. Один за другим самолеты падали, объятые пламенем.
«Да, твою ж мать», — подумал он. Цель в пределах досягаемости. Он сильно ударил по рукоятке сброса. Бомба «Летучая мышь» устремилась вперед, одна против лавины ракет, выпущенных «Орланом».
* * *
— Прошу прощения, адмирал. Я знаю, что вы очень заняты в эти дни, и мне тяжело требовать вашего внимания, — Каменский уселся на стул, сжимая под мышкой увесистый том.
— Это скоро закончится, — сказал Вольский. — Как вы можете видеть, обстановка здесь не настолько шикарная, как в моем кабинете над землей. Боюсь, что Москва продолжает зарываться все глубже по мере того, как конфликт набирает силу. И мы тоже зарываемся.
— Все настолько плохо?
Вольский долго смотрел на старика.
— Я видел это, господин Каменский. Видел это собственными глазами. Похоже, что прошлое не смогло удержать нас. Мы постоянно прыгали взад-вперед в какое-то далекое будущее, намного после этой войны, а потом и сами оказались в ее разгаре. Из огня да в полымя, так сказать. В эти странные заходы в будущее мы узнали, что война должна была начаться здесь, на Тихом океане, и она началась, несмотря на все наши усилия ее предотвратить. Возможно, просто не так легко изменить время и судьбу. Мы также видели то, что осталось от мира после этого небольшого недоразумения, и осталось от него очень мало.
— Понимаю, — сказал Каменский. — Настолько, насколько человек в состоянии понять. Можем ли мы сделать что-либо еще?
— Я задавался этим вопросом множество раз, и это меня не радует. Я оставил морпехов в пункте материального обеспечения, как вы знаете. Возможно, мы еще получим новое письмо.