Слово за слово, послали полового за нашей гитарой, и я запела, спасибо тебе, доктор Розенбаум!
После "Казачьей", "Под ольхой задремал есаул молоденький...", а уж после "На Дону, на Доне...", мы выпили на брудершафт и мне очень хочется верить, что положили начало настоящей дружбе. В общем, мы собрались, вообще, я уже не пытаюсь отследить логику и последовательность пьяных мужчин, для равновесия и справедливости, наверно мужчина никогда не сможет отследить логику выпивших дам, но не будем об этих гендерных заморочках. Мы собрались и пошли в ресторан, я слышала, что их тут два основных, для моряков и сухопутных вояк и эти неписанные границы стараются не нарушать, но Бахирев повёл нас именно к армейцам. Мы это прочувствовали только когда, при нашем входе в зал наступила абсолютная тишина, немая сцена, к нам едет ревизор, или как там "...народ безмолвствует". Но оказывается, Бахирев знал, что делал:
- Казаки тут есть, хоть один?!
- Ну, есть, а вам, то что за дело?
- Сейчас поймёшь, когда попросите Николая Оттовича вам спеть, а потом извинишься, что нукать начал! - Народ явно решил, что пьяные морячки решили покуражиться и поддержали предполагаемый цирк:
- Просим! Просим! - только казачок пробурчал довольно громко:
- Это ещё поглядим, кто извиняться будет! Селёдки мокрые!
Ну, мы и запели. Сначала три уже спетые казачьи, потом "Кубанскую казачью" (К дому путь дороженька...), казаки всем столом уже обступили сцену и весь бывший скепсис с лиц смыло, а появились счастливые улыбки. Но надо и остальных офицеров охватить, а меня понесло. Спела Окуджавовские "Кавалергарда век не долог...м, "Ваше благородие госпожа удача...", после этого пришлось чокаться, хоть пить я отказалась, что иначе петь не смогу, но и не настаивали. А потом пошли морские и те, что уже пела. Затем "Проводи-ка меня батя на войну..." и "Проводы (Месяц князь разлучник...)". Народ загрузился, наверно поэтому вспомнились "Остров невезения" из "Бриллиантовой руки", дальше, наверно по аналогии "Если у Вас нету тёти...", в общем, закончила Петербургским вальсом уже поздно ночью, и мы ушли в гостиницу. Господа офицеры с казаками порывались до самой гостиницы нести нас на руках, но из опасения, что нас с пьяных глаз просто уронят в грязь, удалось от этой чести отказаться. Михаил перебрал, но держался вполне уверенно.
Назавтра посидели в том же ресторане уже встреченные со всем радушием, я немного пела, а больше с удовольствием общались с Бахиревым. Он рассказывал, как участвовал в подавлении боксёрского восстания, как штурмовали форты Таку, за что он получил своего Георгия, как стоял стационером в Талиенвале, вообще очень много интересного про местный театр и его особенности. Особенно его интересовало, откуда мы так хорошо знаем казачью жизнь, что пишем такие песни, пришлось свалить всё на своего разговорчивого казачка-вестового, дескать так забористо рассказывает, что вот так мол и вышло... Михаила кроме "На Дону, на Доне..." проняла песня "Про коня цыганских кровей...".