- Поручик, поручик! Что же вы батенька так нерасторопны?... Господа! Я вас настоятельно прошу, даже настаиваю... - ну, слава Богу. Потянулись к выходу во главе с зависшим поручиком, как бандерлоги перед Каа, только "Чехов" сориентировался и откочевал к Агафону. Тем временем прибыл ("Полковник" прошипел мне Николай, интересно, как это у него получается, шептать мысленно), и как он по одной распахнутой рубашке сумел это определить я не знаю, но мне уже начали надоедать эти хороводы, - Господин полковник! Очень хорошо, что вы пришли. Сейчас я буду делать, то ради чего сюда ехал, а вы вместе с врачом и Агафоном присмотрите. Потом я буду готов ответить на ваши вопросы, если они будут. Присядьте! Это не надолго...
Подходить к больному не помыв руки, а до латексных перчаток здесь ещё далеко, совсем не хотелось, тем более, что своё желание руки помыть я уже озвучила, а тут важны даже мелочи, любой сбой может стоить контроля над ситуацией, но при этом очень важно и темп не терять. Я выглянула в приоткрытую дверь, выходить из помещения категорически не рекомендуется:
- Господа! Мне ещё долго воду ждать? Живенько! Живенько! Шевелимся!... - на мои негромкие хлопки ладонями, как из воздуха соткался кадр с лоханью в руках, - Славненько. Проходи и держи, - чуть отступила в сторону, давая ему дорогу, но не более. Едва он оказался в комнате, сунула руки в воду, и скорее изобразила, чем вымыла руки, - А у тебя ещё и полотенце есть! Совсем молодец! Сейчас кругом, и марш на кухню, получи там пирожок за расторопность! - развернула его на выход придавая ускорение толчками в спину. У них тут у всех какие-то туго смазанные конечности, еле движутся...
Я повернулась, прикрыв за собой дверь, и пошла к больному. Галёрка смотрела на меня тремя парами глаз с непередаваемой смесью оторопи, восхищения пополам с ужасом. Эх, ребятишки, не оказывали вы помощь в толпе уже подвыпивших придурков на каком-нибудь корпоративе или не отскребали ещё дышащие и елозящие кровавые куски организмов на асфальте в набежавшей азартной толпе на месте тяжелого ДТП. Вот там действительно высший пилотаж, одно неверное слово, заминка или движение, и затопчут как стадо бизонов...
Георгий продолжал из-под ладони меня разглядывать, но молчал и ни словом не вмешивался, что меня вполне устраивало. Я полезла в карман, достала тряпочку, в которую были завёрнуты крестики, вытащила тот, у которого была красная нитка. Перекрестилась на образа и движением показала цесаревичу, что хочу ему на шею надеть крестик, он попытался дернуть головой, и я поняла, что не участвует он не от застенчивости или скромности, у него даже на это нет сил. Я тихонько приподняла его голову, волосы на затылке были мокрыми от холодного липкого пота, в груди клокотало, как в фановой трубе. Я поправила крестик на груди, положила ему ладонь на мокрый лоб и шикнула на Николая "Давай читай молитву, только не очень громко...", "А какую читать? Ты не сказала...". Вот же, блин, педант нашёлся "Коля! Не тупи! Читай что угодно, только уже начинай давай!". От неожиданности, когда он перед молитвой выразительно объявил: