— Да-да, конечно, — выплюнул Рахав. — Своего ума у вас ведь нет. А чего вы хотите?
— Ты не убьешь дочь Белиала.
В зале воцарилась гробовая тишина. А мое сердце заликовало.
— Исполины никогда не были вашей заботой. Они наши!
— Ничто на земле не твоё, слуга тьмы.
От злости Рахав сделался красным, как свекла, в углах рта показалась пена.
— Вашему племени не положено вмешиваться в наши дела! Нам даровано право испытывать род людской и поддерживать порядок в собственных рядах.
— Ее время, — ангел посмотрел на меня, — еще не пришло. — Она станет испытанием для многих душ.
Повисла тяжелая тишина. А потом Рахав улыбнулся.
— Отлично. Для нее, — он махнул пистолетом в мою сторону, — еще не время. А для нее — в самый раз. — И прежде чем кто-нибудь успел его остановить, он прицелился в лоб Герлинде и выстрелил. Раздался тошнотворный треск, хлынула кровь, я закричала. Герлинда стала медленно оседать и рухнула на пол. Из тела вырвался дух, его тут же подхватила и унесла прочь пара демонов-легионеров.
Пистолет, который был у меня в руке, со стуком упал на пол, и я опустилась на корточки. У меня не было сомнения, что Рахав, вопреки приказанию ангела, попробует убить и меня, поэтому я стала нащупывать у своей лодыжки рукоятку. Коснулась рукой кожаной кобуры, начала открывать.
Ангелы, полные праведного гнева, одновременно двинулись к сцене. Никто из повелителей не осмелился пошевелиться. Рахав, спотыкаясь, отступил, и несколько ангелов окружили меня кольцом, защищая.
Один из ангелов, с длинными волосами, заметил, что я делаю, и бросился вниз, другие загородили его от посторонних глаз.
— Дитя, — шепнул он мне, — тебе не следует нынче ночью открывать Меч Справедливости.
Этот голос пролился бальзамом на мою душу. Освободившись от бремени страха, побуждавшего меня защищаться, я отпустила рукоятку и выпрямилась во весь рост, потрясенная, но странным образом успокоенная.
Все ангелы устремили взгляды на Рахава. Смертоубийство, свидетелями которого они только что стали, поразило их и оскорбило. Предводитель, стоявший в центре, похоже, боролся с собой, желая не больше не меньше как нарушить приказание и расправиться с Рахавом здесь и сейчас.
— Когда-нибудь, — пообещал он Рахаву. Они поглядели друг на друга глазами, полными ненависти, и ангелы стали один за другим входить обратно в свет и исчезать в нем. Когда ушел последний ангел, свет пропал. В зале опять воцарилась тьма, и повисло напряжение, которое, казалось, можно было пощупать пальцем.
— Когда-нибудь мы вернем себе то, что нам принадлежит, — весь кипя, прошептал Рахав и повернулся к моему отцу. — Накажешь ее так, чтобы она была на волосок от гибели! А теперь забери своего грязного отпрыска с глаз долой! Вы все! Убирайтесь!