На следующий день после форума ко мне пришла Марна с грустной вестью — Каидан переезжает в Лос-Анджелес. Он уже уехал. Группа вскоре тоже переедет. Мне он просит передать, чтобы не звонила. Вот так — уехал, не попрощавшись. Знание того, что он живет совсем рядом, служило мне утешением. Теперь у меня отняли и это.
Марна поделилась со мной еще одной новостью. Каидан спрятал нож в подошве ботинка — это объясняло, каким образом нож оказался у него в руке, когда он вскочил, чтобы заступиться за меня. По счастью, этого никто не заметил — все глядели на свет.
«Так лучше, — твердила я себе. — Безопаснее».
Я повторяла это, как мантру.
Вернувшись из школы, я забрала из ящика почту и поднялась в квартиру. Патти еще не приходила с работы.
Я чуть не выбросила маленькую открытку вместе с рекламными буклетами, но заметила штемпель Аризоны и остановилась.
Трудно сказать, сколько времени я ошеломленно на нее смотрела, а потом схватила ключи и бросилась вон из квартиры, спеша сесть за руль и ехать. Куда — не имело значения. Мне только надо было оказаться на шоссе.
На полпути до Атланты я свернула к Смотровой площадке и поднялась на нее. Был полдень, и кроме меня здесь никого не оказалось. Совершенно одна, я почувствовала себя в запретном для других месте и, выглянув в окошко на необъятное пространство, поняла, почему приехала именно сюда.
Я выключила мотор и долго сидела в машине, положив открытку на колени. На лицевой стороне была фотография Большого каньона. Великолепный пейзаж, но снимок — я знала — не в состоянии передать всей его красоты. А на обороте рядом с моим именем и адресом стояло всего одно слово, нацарапанное мелким угловатым мужским почерком:
И ничего больше. Но это слово говорило мне об очень многом. О горе и сожалении. О сердечной боли и утраченной надежде. И, наконец, о принесенной жертве.
Я попробовала представить себе, как Каидан ведет грузовичок со всем своим имуществом и делает крюк, чтобы постоять на краю гигантской пропасти. Каким маленьким он, наверное, себя чувствовал. Понимал ли он, как я теперь, что все это намного больше, чем он и я?
Потом я вышла из машины, сжимая открытку в руке, и подставила себя холодным ветрам, гуляющим на этой высоте. Подошла к оградительным канатам и долго смотрела вниз. Наш местный каньон, хоть и не такой большой. Передо мной лежала глубокая зеленая долина, и каждое растение в ней, словно в тропических джунглях, обвивала лиана с густыми листьями. Пуэрария — лиана, сожравшая Юг. Я всегда считала ее красивой на особенный дикий лад, но не сегодня. Сегодня мне было жаль деревья, которые задыхались в ее объятиях.