Он показал мне номер и ждал, хватит ли мне его, чтобы разобраться. Я узнал формат: 34/04/26-118/25-31. Забавно, если бы первая серия цифр начиналась с 41 или 42, а вторая с 69 или 70, то это была бы та же самая последовательность, которую я увидел, когда открыл папку на диске Хайдо под заголовком «Афронзо, Парсифаль К. младший». Я бы догадался, что это такое, еще с тех времен, когда мы плавали с отцом. Когда я глядел на номер в телефоне Кейджера, я узнал его только по той папке. Он стал объяснять, и я понял, прежде чем он договорил.
Он думает, что я неспящий. Я не болен. Роуз, я не болен. Не волнуйся об этом. Я веду себя как будто я не в себе, но я не болен. Я вел себя как неспящий из-за Кейджера. Я сделал вид, что не могу вспомнить номер. Он достал ручку из сумки и записал его на моей ладони.
— Не мой руки, — сказал он.
Он хотел пойти в другую комнату, туда, где было больше персонажей из «Бездны», созданных неспящими от первого до последнего. Я больше не мог этого видеть. У меня больше нет времени ни на что, кроме того, что я должен сделать. Я вышел из дома и пошел к машине. Открыл Google Earth на ноутбуке и увеличил Лос-Анджелес. Двигая курсор по синусоиде, я отслеживал номер, прокручивал изображение вверх и вниз в нижнем левом углу экрана. Нашел совпадение и увеличил. Кейджер не соврал, это было рядом.
Прежде чем выключить ноутбук, я подключил диск Хайдо и открыл секретную папку с Афронзо-младшим. Каждая ячейка в таблице содержит последовательность из двух серий цифр. Все первые серии начинаются с 33 или 34, а вторые с 118. Я прокрутил вниз и нашел ячейку с номером, который Кейджер написал у меня на руке. Я раскрыл ладонь рядом с экраном и сфотографировал на телефон. Потом увеличил ячейку и еще раз сфотографировал. Потом отложил ноутбук и диск и достал из запаски «вальтер» вместе с РЧИ-сканером, который украл в галерее с персонажами из «Бездны».
Уолден-Драйв прямо за углом. За деревьями проходил не электрифицированный забор. Уверен, что члены клуба хотели бы пустить по нему ток, но счет за электричество был бы слишком велик даже для них. Я перелез через забор, пересек часть фервея и оказался на шестом грине. Дождеватели не работали. Я никогда не играл на северном поле лос-анджелесского загородного клуба, но отец там точно играл.
Он не особенно увлекался гольфом. Он как-то сказал: «Паркер, в жизни есть некоторые занятия, которыми человек овладевает исключительно ради своей карьеры и больше ни для чего». Гольф был одним из таких занятий. Я думаю, сама игра ему нравилась; но азарт, ругательства и выпивка, без которых она не обходилась, были ему не по душе.