— Ну да, а валиум-то?
Парк покачал головой:
— Сомневаюсь.
— Черт. Черт.
Коричневой массой слева вырисовывался Гриффит-парк.
Парк посмотрел на обожженный пожаром склон. На нем снова начали появляться палатки, так как в основном его уже отчистили от головешек и трупов после первого лагеря беженцев и потушили тлеющие низовые пожары.
Хаундз хлопнул по приборной панели.
— Э, а что с демеролом? Он-то хоть немного помогает спать?
— Я сам никогда про такое не слышал. Продаю его одному старому торчку. Он когда-то был в технической группе у Тома Петти.
Парк смотрел, как толпа беженцев собиралась у грузовика Красного Креста. Большинство огонь выгнал из каньонов между Вентура-Фриуэй и побережьем, наступая из зарослей чапараля на север до самой лагуны Мугу.
Глядя на потерянных и неприкаянных, он уплыл мыслями куда-то.
— Кроме «дремы», единственное, насчет чего я слышал, что оно действительно работает, — это, пожалуй, только пентосан. Но его молекула слишком большая, чтобы проникнуть из крови в мозг. Поэтому придумали вставлять шунт и доставлять его куда надо.
Он вспомнил, как врач описывал эту процедуру ему и Роуз.
«Проще говоря, мы просверлим дырку в вашем черепе и вставим в нее болт».
Роуз отказалась. Вернее, Роуз сказала: «Да пусть я лучше сдохну к чертям собачьим».
Парк покачал головой:
— Во всяком случае, пентосан делает хотя бы одно — не дает умереть. Спать все равно невозможно, и боль все время чувствуешь. Некоторым неспящим давали громадные дозы мепакрина, и им стало лучше. Ненадолго. Потом им стало хуже, чем раньше. Паралич. Печеночная недостаточность.
Он опять пожал плечами:
— Валиум и все такое — это в основном люди просто хватаются за что угодно, лишь бы им хоть на пару часов стало полегче.
Хаундз давил на тормоз, снижая скорость, пока они подъезжали к очереди машин у блокпоста на реке Лос-Анджелес.
— А ты-то откуда такой грамотный?
Парк снова пожал плечами:
— Я продаю таблетки.
— Черт.
Хаундз вытер пот со лба.
— Моя теща, чтоб ее черти взяли, живет вместе с нами. Не спит уже несколько месяцев. Совсем свихнулась. Никому жизни не дает. Бродит по дому сутки напролет, чертово привидение. Несет какую-то бредятину. Детей пугает. «Папа, а почему бабушка зовет меня Билли?» Вот попробуй объясни ребенку. «Знаешь, малыш, просто бабулин таламус пожирают неправильно свернутые белки, и она бредит наяву, и ей мерещатся всякие кошмары, и она сама не понимает, где она, и думает, что ты ее сын, которого на самом деле она не доносила из-за выкидыша, еще когда ей было пятнадцать лет и она ходила в школу». Может, дать ей десять таблеток валиума и бутылку Зинфанделя, и ей все станет по кайфу; я б тебя поцеловал взасос, если бы получилось.