— Плохая идея! Очень плохая идея! — Мэдлин трясущимися руками помогает мне вытащить на балкон тяжелый труп нашего незваного ночного гостя.
Ледяной ветер пронизывает насквозь, но я не чувствую холода. Я сейчас вообще ничего не чувствую. В голове пульсирует лишь одна мысль: надо как можно быстрее избавиться от тела, иначе нас самих отправят к Отару. Что-то подсказывает мне, что дэус Карл с удовольствием лично свернет мне шею, если узнает, что я убила одного из его воспитанников. И попробуй доказать Верховному Воину, что не я продырявила парню горло, а дред сделал это сам. Все равно не поверит.
Мы с трудом вытаскиваем тело на обледенелый балкон. На наше счастье, окна спальни выходят на обрыв. Смотрю вниз, на бушующие волны Северного океана. Высота такая, что тут же отступаю назад. Ненавижу высоту.
— Они будут его искать! — В голосе соседки отчетливо слышатся нотки приближающейся истерики. — Воины куда ценнее шатер. Нас обеих убьют! Нас точно убьют!
— Заткнись. Истерить будешь потом. Лучше помоги его поднять.
С грехом пополам нам удается затащить мальчишку на перила. Тяжелый, сволочь!
Переглядываемся с Мэд, а затем, не сговариваясь, сбрасываем труп в бушующую бездну.
Отступаем. Вновь переглядываемся.
Так же не сговариваясь, бросаемся в ванную, хватаем тряпки и начинаем с остервенением оттирать кровь: с пола, со стола, с балкона, с перил. Когда от кровавых пятен не остается и следа, Мэдлин бросает хмурый взгляд на меня. Подходит к столу, достает коробку с какими-то бутыльками и бинтами.
— Садись.
Понимаю, что она хочет сделать. Послушно плюхаюсь на кровать. Мэд осматривает мой разбитый нос, вытирает кровь, делает примочки. Затем бежит на балкон, набирает в платок снега. Кладет мне на лицо обжигающе холодный компресс.
— Не сломан вроде. Но синяк все равно будет.
— Скажем, что в ванной с непривычки поскользнулась и упала.
— Так нам и поверят!
— А чему им тогда верить? Что дред воина послушался мыслей какой-то девчонки и перерезал своему хозяину горло?
Мэдлин хмурится. В моих словах есть разумное зерно.
— Как ты это сделала? — наконец, не выдерживая, интересуется она.
Отвечаю честно:
— Не знаю.
— Ты его тоже выбросила?
— Конечно. Зачем он мне? — вру я.
Что я, дура — избавляться от оружия, живя в таком неспокойном местечке? А что, если завтра ночью еще один незваный гость объявится?
Переглядываемся. Мэд делает вид, что верит мне. Молча ложимся спать, будто ничего и не было. Вот только заснуть я больше не могу. Меня всю трясет. На всякий случай сжимаю дред, который держу под подушкой. Силы окончательно оставляют. Хочется плакать от страха и одиночества, но я сдерживаюсь. Потому что понимаю — слезы ничем не помогут. До меня начинают доходить слова Акрабы. Руар действительно оказался не сказкой, и в этой несказке мне придется теперь жить.