«О чем он говорит? Какое лекарство? Зачем оно мне? — Затуманенный мозг забил тревогу. — Что еще он собрался со мной сделать?» Суть его слов она поняла, как только увидела в его руках устрашающие зубы капкана. Сердце подскочило к горлу, страх готов был выплеснуться наружу диким криком, но плотный кляп заглушил его, превратив в жалкое мычание.
— Не пугайся, красавица, это не так больно, как может показаться, — ласково проговорил он. — Всего лишь мера предосторожности. Хочу застать тебя на месте, когда вернусь, только и всего.
«Нет! Не делай этого! Я никуда не сбегу!» — пыталась крикнуть она, но вместо слов из горла вырывалось все то же бессвязное мычание.
— Знаю, ты этого не хочешь. Я тоже не хотел, но ты не оставила мне выбора, — произнес он и защелкнул капкан на ее ступне.
Боль от разрывающейся плоти была непереносимой. Глаза наполнились слезами, тело свела судорога. А он продолжал. Второй капкан разорвал сухожилие на правой ступне. Кровь потекла на грязный пол. Она застонала, потянулась к своим ногам, будто что-то могла изменить. «О боже, меня сейчас стошнит! Я захлебнусь собственной рвотой и умру. Как глупо все вышло», — успела подумать она и отключилась. Блаженное небытие избавило ее от смерти. На этот раз избавило.
День выдался удушливо жарким. Накануне в ночь прошел дождь, не сильный, но одежда вымокнуть успела. Он настиг их еще тогда, когда они черепашьим ходом пробирались по узким протокам, лишенные лунного света и возможности причалить к берегу, чтобы переждать непогоду. Серега Девлягин всю дорогу ворчал, проклиная упрямство столичных гостей. Ведь говорил же, плыть по протокам глубокой ночью — бредовая затея. Ощущая свою вину, напарники безропотно слушали брюзжание егеря и мечтали лишь об одном, чтобы эта проклятая ночь поскорее закончилась. Вот выглянет солнышко, и все встанет на свои места.
До экспедиционного лагеря они все-таки добрались. Вытянув лодку на берег, прошли сотню метров и оказались в окружении гостеприимных археологов. Внешний вид оперов в тот момент никак нельзя было назвать бравым, старший экспедиции предложил переодеться в сухое, а вещи просушить над огнем. Таскаться по тайге в сырых подштанниках никак не годилось, и полковники с радостью приняли это предложение. Их отвели в палатку, снабдили сухой одеждой и занялись разведением огня для просушки белья. Девлягин переодеваться наотрез отказался, сославшись на то, что его одежда от дождя практически не пострадала. Уселся поближе к огню и хмуро жевал слегка зачерствевшую булку, которую кто-то из сердобольных археологов вложил ему в руку.