Я уже собирался сесть и расслабиться, когда Сара попросила меня почитать ей перед сном. Уже очень давно я ничего не читал дочери, поскольку она сама справлялась с этой задачей.
Когда я сел на краешек кровати, она удивила меня еще раз, забравшись ко мне на колени и положив голову мне на плечо. Это тоже было очень необычно и заставило меня задуматься, все ли с ней в порядке. Сильнее всего я ощущал собственную беспомощность, когда кто-то из детей заболевал.
– Ты плохо себя чувствуешь? – спросил я. Эта ласковая малышка совершенно не напоминала мою девятилетнюю любительницу всеми командовать.
– Нет, – ответила она так тихо, что я с трудом ее расслышал. – Мне грустно.
Я поцеловал ее в макушку.
– Почему тебе грустно? – спросил я, думая, что у нее наверняка что-то случилось в школе.
Она спрятала лицо у меня на груди.
– Что такое, тыковка? – спросил я, называя ее домашним прозвищем, которое прилипло к ней с младенчества.
Сара неровно выдохнула, словно пытаясь сдержать слезы.
– Я слышала, как миссис Гэллон говорила другой учительнице, что я сиротка без матери.
Я напрягся.
– Миссис Гэллон ошибается.
Сара запрокинула голову, чтобы посмотреть на меня, и глаза у нее были огромные и полные вопросов.
– Но мамочка ведь умерла.
– Да, умерла, но у тебя все равно есть мама, Сара, которая очень сильно тебя любила. Просто ее больше нет рядом.
Мои слова словно зависли в воздухе между нами, пока моя дочь их обдумывала.
– То есть я не сиротка без мамы?
– Нет, определенно нет.
Она сразу же расслабилась.
– Я ее помню, – прошептала Сара.
На столике Сары стояла фотография Кэти – фотография, сделанная вскоре после того, как Сара родилась. Кэти держала нашу малышку на руках и улыбалась в камеру. Я всегда любил это фото моей жены и, глядя на него сейчас, почувствовал острый укол одиночества.
– Она обычно читала мне сказки и пела песни.
Мои руки напряглись, когда я вспомнил, как Кэти пела в дýше или занимаясь чем-то по дому. Ее словно переполняли песни.
– У твоей мамы был чудесный голос.
– Она пела в хоре?
– О да. – И для меня хор без Кэти уже никогда не звучал так, как прежде.
– Я не помню ее голоса, – прошептала Сара, и вновь мне показалось, что она вот-вот расплачется.
Я поцеловал ее в макушку и вздохнул. Почему я не подумал записать голос Кэти до того, как она умерла? Рак забрал ее слишком быстро, хотя она яростно с ним сражалась. Когда сообщили, что жить ей осталось всего несколько месяцев, я впал в состояние шока и отрицания, отказывался поверить, что она умрет. Вот так и прячут голову в песок! Я не хотел верить, не говоря уже о том, чтобы принять тот факт, что я вот-вот потеряю свою вторую половинку.