– Вы это имели в виду, когда сказали раньше, что я не изучал гостиничный бизнес с самых азов?
Она кивнула.
– И вы это не одобряете?
Она снова отвернулась и молча покачала головой.
– Я бы хотел, чтобы вы все-таки ответили.
– Да? Но если я выскажу свое мнение, не укажете ли вы мне на дверь?
– Укажу на дверь?
– Уволите меня, – уточнила она.
– А-а! Я не могу вас уволить за то, что вы сейчас скажете. Особенно в день, когда вы были героиней, фактически спасли жизнь Серене Гладстон.
У нее приоткрылся от удивления рот.
– Я не уволю вас за честность – это не благородно. Я ведь сам попросил честного ответа.
Она сглотнула слюну, а он не отводил глаз от ее шеи, длинной, нежной, матовой.
Уинни сложила ладони и кашлянула.
– Мистер Рамос…
– Ксавьер, – поправил он.
Грудь у нее учащенно поднималась и опускалась – она волновалась.
– Ксавьер, для меня не секрет, что я вам не нравлюсь.
Он хотел возразить, но она жестом его остановила:
– Я понимаю – столкновение непохожих личностей. Но это не означает, что мы не сможем сработаться. Вот почему так важно держать себя в руках. Это стирает шероховатости, вынуждает к цивилизованному поведению. Но вы и не пытались быть вежливым. Если бы вам пришлось начинать карьеру с низов, то вы были бы более…
– Более?..
– У вас было бы больше уважения к чувствам других, и… вы больше бы думали о том, какое впечатление производите на людей.
У Ксавьера застучало в висках.
– Вы полагаете, что я не обращаю внимания на чувства других людей?
Он вспомнил, как с ней разговаривал, свой тон, и едва не произнес длинное ругательство в свой адрес. Он вел себя бестактно, грубо. А она… она спасла жизнь постоялице мотеля! Она была с ним доброжелательна, а в ответ…
Она заслужила лучшего к себе отношения.
Она заслужила объяснения.
– Уинни, вы не правы – я не испытываю к вам неприязни. Хотя вы правы в том, что я был резок с вами. Это оттого, что я ждал противоречий с вашей стороны, думал, что вы будете противостоять изменениям, которые я хочу осуществить в «Доме Эгги». Мое поведение было очень грубым. Я прошу меня извинить.
«Она заслуживает не только извинений, но и объяснений».
Тяжесть давила ему на плечи, боль жгла грудь.
– Моя скорбь по деду еще слишком свежа и… Как это говорят? Я выбрал вас на роль «мальчика для битья»?
Она кивнула.
– Это нечестно с моей стороны. И… мне следовало подождать подольше, не торопиться приезжать сюда, на Золотой Берег.
О боже! В глазах Ксавьера мука! Уинни не ожидала такого. Он, видно, сильно любил деда. Но говорить это вслух она не стала, опасаясь, что он ее прервет… даже после его прочувствованного извинения. Горе горем, но ей совсем не хотелось снова стать объектом его гнева.