Она не дала ему договорить:
– Я знаю. Но вы можете пообещать мне, что независимо от того, что произойдет сегодня вечером – или не произойдет, – это не отразится на персонале мотеля?
– Даю честное слово. Я уже принял решение сохранить ваш персонал. И не передумаю.
Она ему поверила. Для этого человека честное слово много значит.
И теперь, когда она обеспечила работу сотрудникам – и когда бабушке ничто не угрожает, – она может отдаться своим опрометчивым порывам.
– Уинни?
– Вы не стремитесь к длительным отношениям, но не избегаете женского общества, так что я с радостью проведу с вами вечер.
– Общества одной женщины, – с улыбкой уточнил он. – Сегодня я думаю исключительно об одной женщине, Уинни, и это вы. Я буду ждать вас в фойе мотеля в восемь. Хорошо?
Уинни посмотрела на часы – у нее хватит времени, чтобы принять душ и переодеться.
– Да.
Он повел ее в модный бар на берегу, где ели руками «фингерфуд», бутерброды тапас и пили холодное пиво из бутылок. Ксавьер был в черных брюках и темно-синей рубашке, улыбался и смеялся… и напоминал пирата-обольстителя. Только золотой серьги ему не хватало.
Уинни надела свое самое праздничное платье – из яркой шелковой ткани, облегающее, мягко струящееся по фигуре. Его глаза восхищенно засветились, когда он увидел ее.
После того как на их тарелках не осталось еды, Уинни сказала:
– Расскажите о вашей бывшей жене.
– Зачем?
– Любопытство. Я правильно поняла – она одна их тех жестоких женщин, к которым вас тянуло?
– Но вы не жестокая, – улыбнулся он. – Вероятно, у меня улучшился вкус.
Уинни смотрела на дрожащий огонек свечи в мозаичной стеклянной подставке.
– Сколько вам лет, Ксавьер?
– Тридцать шесть.
– Мне тридцать три. И… – она раскинула руки, – на горизонте нет ни одного полного неудачника. Может, мы оба достигли критической точки в своем развитии?
Он протянул руку и провел пальцем по ее щеке.
– Вы себя недооцениваете, вы заслуживаете большего. Обещайте мне не тратить свои силы и время на тех мужчин, которые вас не стоят.
– Я постараюсь, – ответила Уинни, глядя ему в глаза.
Наградой стал быстрый поцелуй в губы, но, несмотря на легкость поцелуя, тело у нее закололо.
Взгляд Ксавьера сместился вниз, краска залила ему щеки, глаза сверкнули. Уинни поняла, в чем дело: сквозь тонкий шелк платья просвечивали заострившиеся соски. Краска залила и ей щеки и шею. Она чуть не закрыла руками грудь.
Ксавьер почувствовал ее смущение, взял за руку и многозначительно улыбнулся:
– Вам будет спокойнее, если я скажу, что вы точно так же действуете на меня?
Она в упор посмотрела на него и тоже улыбнулась: