Агеев усмехнулся и потер крупной ладонью абсолютно лысый, даже блестящий затылок. Волосы у Юры выпали еще во время работы на «Скорой», но приятель ничуть не переживал, а любил повторять фразу, которую одна старая рабыня сказала Юлию Цезарю: «Боги дают мужчине либо ум, либо волосы». Юра развел могучими руками и проговорил:
– Знаешь, ты нарисовала портрет типичного молодого человека. В восемнадцать все легко возбудимы, переходят от агрессии к слезам, закатывают истерики родным и близким, особенно когда те пытаются давить и воспитывать… а уж тайком курить и употреблять горячительные напитки – это классика!
– А если серьезно? – нахмурилась я. – Знаешь, у нее проблемы, это как-то не располагает к веселью!
– Если серьезно, оставьте девочку в покое, – уже без улыбки произнес Агеев. – Я пообщался с ней совсем недолго, но могу сказать – твоя подопечная абсолютно нормальна. Просто ей довелось пережить такое, от чего и у взрослого жизнь разобьется на куски. Девочка научилась справляться, научилась жить дальше. Не надо вешать на нее диагнозы. Это просто жизнь. Знаешь фразу: «Каждый час ранит, последний убивает?» Она актуальна и для дочерей миллионеров тоже.
Я попрощалась с Агеевым, усадила Тину в машину, и мы поехали в Семирадово. Я осторожно предложила переночевать в городе, но Валентина решительно заявила, что желает как можно скорее оказаться дома.
– Это мой дом, не только Анны, – упрямо выпятив маленький подбородок, заявила девушка. – Если моей тетке что-то не нравится, она может убираться на все четыре стороны. А мы с Лизой будем жить в Семирадове.
Некоторое время мы молчали, я крутила баранку, Тина смотрела в окно, хотя за черным стеклом ровным счетом ничего не было видно. Наконец девушка тронула меня за рукав и непривычно робко попросила:
– Евгения, можете никому не рассказывать о том… о том, что было? Никому, ладно? Даже Лизе.
– Конечно. – Я пожала плечами. – Это ваше право – хранить все в секрете.
– Надеюсь, этого недоноска посадят лет на десять, – злобно усмехаясь, проговорила девушка. Я поняла, что она имеет в виду Алекса. – И еще надеюсь, его там опустят, в тюрьме.
Я оставила это без комментариев. И, само собой, не стала напоминать Тине, что та сбежала с белокурым матросом по собственному желанию. И даже нанесла телесные повреждения охраннику, который мог помешать ей соединиться с любимым. Но девичья логика – слишком запутанная штука, чтобы в ней разбираться. Да еще и в такой поздний час.
Когда мы подъехали к воротам поместья, в Семирадове уже все спали. Дом стоял, погруженный в темноту. Светили только фонари, заливавшие светом двор, да горели окна в будке охраны. На звук мотора вышел заспанный тип в черной форме. На боку у него висел короткоствольный автомат, похоже, «Кипарис», с небольшой дальностью боя. Висел дулом в землю, как деталь гардероба. Если бы я была злоумышленником, то давно бы уже успела нейтрализовать охранника, несмотря на игрушку на боку. Тут я вспомнила, что ребятишек Коваля сменили «профи» из «Альбатроса-98».