Буджиньский поет: «Свет, свети! Свет, веди меня!..» Речь идет о том, кто принес огонь. А кто это сделал? Lucis ferre, несущий свет. Люцифер.
Тебе не кажется, что Буджиньский имел в виду Христа?
Это неважно; для меня это прекрасная песня в честь Люцифера.
Ну а вообще, рок-музыке может быть по пути с христианством?
Категорически нет. Христианский рок — это патология, классический оксюморон. Если кто-то хочет играть такую музыку, то милости прошу, но факты говорят о том, что изначально эта музыка противостояла всему консервативному. Это были звуки мятежа и чувственности. Верноподданническая природа религии исключается самим духом рока.
СТАРАЯ МЕЛЬНИЦА
А с политикой?
Смотря с какой.
С правыми, с нацизмом, например.
Как и с христианством. Нацизм в рок-музыке — это смешно. Эта музыка происходит из блюза, а его не боевые отряды Гитлерюгенда играли, а негры. Без несмертельной пентатоники и квинты, дела черных блюзменов, не написали бы ни одной из своих фашистских песенок.
Некоторые к правому металу причисляют и Behemoth. Ты никогда этого не комментируешь…
Нет необходимости. Мы никогда не игрались с нацизмом, даже нс заигрывали.
Но блэк-метал сцена заигрывала. Она тебя притягивает.
Что я могу поделать? Ничего. Но признаю: было время, когда блэк-метал свернул вправо.
Behemoth не свернули?
Я так не думаю.
В какой-то момент вы обратились к дежурным темам правых групп. Старославянские боги, Святовид[17], Перун[18]…
В нашем случае речь не шла о национализме, только о форме локального патриотизма. Это не имело ничего общего с политикой. Можешь перечитать тексты наших песен. И не найдешь ни одной строфы, которая имела бы политический подтекст. И, в конце концов, хотя это и звучит глупо, когда-то нас критиковали как раз за то, что мы аполитичны.
Кто критиковал?
Именно те, кто свернул вправо.
Роб Даркен из Graveland — он связан с правыми — тоже?
В то время я не поддерживал с ним контакта. И не следил за его деятельностью.
Раньше он был приглашенным музыкантом на ваших альбомах.
Мы познакомились по переписке. Это было неизбежно. У обоих уже были студийные записи, вот мы и написали друг другу… Мне было лет пятнадцать-шестнадцать; я был еще слишком маленьким, чтобы самостоятельно путешествовать по Польше. Роберт писал музыку, основанную на звуках клавишных и синтезатора. Мне нужны были такие звуки в моих записях. И я попросил сделать для нас несколько интерлюдий.
И он приехал, чтобы записать их?
Прислал письмом. Тогда наше знакомство так и осталось на бумаге. Я впервые увидел его в 2011 году, когда без приглашения постучался в дверь его квартиры во Вроцлаве.