Только эта вариативность и открывает нам путь к неизвестному. А именно это неизвестное, потаённое от остальных, мы и ищем.
Так физики, превозмогая физические парадоксы, построили атомный реактор и адронный коллайдер. Так и мы, осознавая парадоксы психологические, сможем изменить себя и свою жизнь.
Разговор с Пифией
После хрестоматийного разговора Нео с Морфеусом второй по значимости диалог в фильме «Матрица» — это его встреча с прорицательницей Пифией.
Само её имя — Пифия — отсылка к легендарному Дельфийскому оракулу античного мира. Над дверью в кухне прорицательницы написаны те же слова, которые когда-то были высечены над входом в храм Аполлона в Дельфах.
Эти слова, авторство которых ошибочно приписывается Сократу: «Познай себя!». И действительно, мы ждём, что сейчас Нео получит ответ на свой главный вопрос: Избранный он или нет? И нас ждёт поистине эпическое разочарование!
Полфильма нас готовят к этой встрече. Одни герои верят в Нео, другие — нет. Пифия должна дать ответ, разрешить спор, поставить все точки над «i»! Но милая женщина, пекущая печенье, отказывается.
Напротив, она словно специально изрекает целую череду несуразных, казалось бы, парадоксов, даёт множество противоречивых указаний и раз за разом погружает Нео в состояние всё большей неопределённости.
Пифия обращается к Нео:
— Я бы предложила тебе сесть, но ты всё равно откажешься. И не переживай из-за вазы.
— Какой вазы? — недоумевает Нео, неловко поворачивается, чтобы понять, о какой вазе идёт речь, и в это мгновение сбивает её локтем.
Ваза падает и разбивается на куски.
— Да этой, — улыбаясь, говорит Пифия.
— Как вы узнали? — недоумевает Нео (ну, конечно, идеальный вопрос к прорицательнице!).
— Ох, думаю, что тебе интересно другое: разбил бы ты вазу, если б я тебе не сказала?
И действительно, мы не знаем именно этого! Если бы Пифия не сказала Нео про вазу, то он не стал бы искать её взглядом и поворачиваться. Тогда бы она осталась цела! Или нет? Как узнать? Что здесь первично? Что вторично? Или всё сразу?!
И дальше следует целая череда таких вот сценок, и каждая заканчивается тем же «котом Шрёдингера»: он то ли жив, то ли нет. Всё вроде как зависит от наблюдателя... Но и от наблюдателя, как выясняется, тоже ничего толком не зависит.
В этом-то и состоит сущность любого парадокса — на него нет ответа.
С противоречиями просто: нужно лишь продумать всё как следует, каждый тезис и пункт — и противоречие исчезнет само собой. С парадоксами не так, они не растворяются в воздухе, как Чеширские Коты.
Да, это может раздражать. И да, зритель в негодовании! Будь у него возможность, он бы закричал уже на эту бессмысленную старуху — мол, хватит ваньку валять, говори, Избранный Нео или нет?!