Но деревенские засмеяли. А когда стали гулять везде, а потом с визгом и хохотом бежали от козы, Машка упала и ссадила коленку. Было больно и обидно. Плакалось и плакалось. И хлюпалось носом. Кто-то из старших снял с Машки косынку и той косынкой перевязал ей коленку. И она, как солдат в кино, с перевязанной ногой, хромая, одна, совсем одна — это обидно! — пошла домой.
Дома сказала, что споткнулась и упала. А что еще сказать? Никто же специально не толкал, никто не бил.
Ногу помыли, потом зеленкой замазали, а Машка кривилась и снова плакала. И сверху замотали ватой и бинтом.
— Ну, — сказал пришедший из магазина дедушка, — иди теперь во двор, Петровна. Там тебя у калитки мужики наши чего-то спрашивают. Говорят, шибко ты им нужна.
И подмигнул хитро.
Машка осторожно высунулась за калитку. А там был Васька, который живет напротив. Еще был Мишка — у них дом с краю. И пришел приезжий городской Ванька. Такой Ванечка, такой чистенький, такой весь приятный…
Васька сказал сурово:
— Ты, Петровна, значит, не серчай. Так уж получилось. Лучше давай с тобой завтра по ягоды пойдем. Я тут место знаю такой — закачаешься! Там в прошлом году медведицу видели и медвежат. Пойдем, да?
Мишка сказал хрипло — он накупался в речке:
— Не. Петровна, за грибами давай. Грибы уже пошли. Такие, понимаешь, грибы, что просто — ох. Корзины в руках не держатся.
А Ванечка вежливо сказал:
— Машенька, а пойдем с тобой завтра на рыбалку?
А Машка на рыбалку не умела. А он сказал, что тоже не умеет. И это даже интереснее. Это вот туда и направо за ельник. Там бочаг, а в нем живет старинная щука. Может даже та самая, что «по щучьему велению».
Мишка и Васька посмотрели на Ванечку, послушали, а потом сказали Машке — «пока». А Ванечке сказали, что надо им отойти для серьезного мужского разговора. Пошли, прогуляемся, сказали они.
Ну, а Машка пошла домой. Медленно и задумчиво пошла. И села там в угол у стола, чтобы ужин ждать. Руки-то уже помыли, когда ногу отмывали.
Мама стала спрашивать, что за мужики, да зачем мужики. Бабушка стала смеяться: это какие такие мужики к тебе приходили? Дедушка стал рассуждать, что мужик мужику рознь. Но если не пьет и не курит, так он, дедушка, согласен.
А Машка думала, как вот им, таким взрослым, объяснить про малинник и медведицу, про грибы, от которых корзины неподъемные, про Ванечку и рыбалку. И поняла, что — никак. Она вздохнула тяжело, нахмурилась и стала серьезная-серьезная.
— Эх, Марья Петровна, — сказала бабушка. — Что ж ты с нашими мужиками сделала!
А Машка думала, что надо дружиться с той козой. А то ведь козы — они дурные. И с кем не дружатся… А всегда от нее убегать…