Застонала, прижимаясь сильнее, закрывая глаза от наслаждения.
* * *
Это признание… солью на вскрытые раны. Оно причиняет боль. Настоящую. Физическую. Оно словно делит всю жизнь на "до" и "после". Оно не успокаивает, не радует, оно сносит крышу, вызывая желание запрокинуть голову и завыть, подобно дикому зверю, когда она прижимается ко мне всем телом, обдавая горячим дыханием даже через ткань рубашки. Опустил взгляд на пухлые, истерзанные, искусанные губы, на растрёпанные волосы и, выругался, когда член в штанах требовательно дёрнулся.
Я вдыхаю запах жасмина, и чувствую, как начинает закипать в венах кровь, но уже не от ярости, а от дикого возбуждения, охватившего всё тело. От навязчивого желания впечатать её в стену и трахать до потери пульса, до тех пор, пока не станет умолять о пощаде, захлёбываясь слезами наслаждения.
Викки распахнула глаза, и еле слышно ахнула, перехватив мой взгляд. И этот тихий звук, словно сигнал к действиям, безжалостным, необдуманным, первобытным.
Набросился на её рот, грубо кусая и тут же зализывая укусы, рыча от сводящего с ума вкуса её крови. Лихорадочно сжимая руками мягкое, податливое тело, задирая подол юбки и проникая пальцами за резинку трусиков. Оторвался от губ, чтобы исступлённо целовать глаза, скулы, подбородок, кусать шею, ключицы, спускаясь к груди, обхватывая её через тонкую ткань, втягивая в рот сосок. И в то же время проникая в ее плоть двумя пальцами и рыча, когда она туго обхватывает их изнутри. Тесная. Влажная. Горячая.
Викки сладко стонет мне в ухо, зарываясь руками в мои волосы, а я чувствую, как сводит скулы от желания ворваться в неё одним рывком, без прелюдий, без долгих ласк. Потом… я буду ласкать ее потом…
* * *
Посмотрела Рино в глаза и увидела дикий блеск голода, с губ сорвался стон, в ответ, непроизвольно, инстинктивно и снова жадные поцелуи, кровавые, болезненные, но необходимые, как воздух. Он словно сдирает с меня кожу, исступленно лаская, сминая руками, чтобы на мне появилась новая…живая. И его голод передается мне. Целует меня всю: щеки, скулы, подбородок, шею. Так алчно, неудержимо со стонами удовольствия, утробным рычанием довольного и голодного хищника. Я вторю ему в том же исступленном сумасшествии. Быстро, жарко, терзая, впиваясь, вгрызаясь, оставляя следы на коже. Лихорадочно задрал подол юбки, и я помогаю ему, подаваясь всем телом вперед, чтобы притронулся, ласкал, сжимал, мучил. Его желание передается мне волнами, цунами и торнадо, превращая меня саму в животное, обезумевшее от страсти.
Спускается жадным открытым ртом к груди, втягивая сосок, кусая через ткань блузки, и я выгибаюсь в его руках, подставляя горящее тело ласкам. Да, ласкам, таким диким. Проник в меня пальцами и громко зарычал, заставляя взвиться от возбуждения, тереться о его руку, зарываться в волосы, притягивая к себе, впечатывая в себя, дрожа от нетерпения, закатывая глаза в изнеможении. Я слышу собственные стоны, у меня подгибаются колени. Впиваюсь в его волосы снова, притягивая к себе, к своим губам, выдыхая в них: