Я отшвырнула его руку, чувствуя, как меня трясет, как на глаза наворачиваются слезы.
— Что в том сундуке?
— Тебе лучше этого не знать. Когда отдашь ключ, через несколько часов тебе помогут сбежать с проклятого города. Это все, что я могу сделать для тебя и для него. И скажи мне за это «спасибо».
— Что будет с Рино, когда вы его возьмете?
— То, что происходит с преступниками такого масштаба, как он.
Я впилась в воротник отца дрожащими пальцами:
— Я сделаю, как ты просишь, я все сделаю, но ты… ты поклянешься мне, что он останется жив. Ты единственный раз сдержишь свое проклятое слово и выполнишь свое обещание или клянусь — я сама тебя убью!
Отец сжал мои запястья до хруста, но я даже не вздрогнула.
— Даже так? Настолько его любишь? Готова убить отца?
— Я уже не знаю, на что готова. Поклянись мне!
Он усмехнулся, разжимая пальцы и качая головой.
— Ты не исправима. Ничему тебя жизнь не научила. Ты все еще веришь в сказки, клятвы, обещания. Открой глаза, девочка, — это мир лжи. Все лгут. Даже ты. Но я клянусь, Викки. Сделай это — и тоже останешься жива. Я выведу тебя оттуда, и все начнем сначала, милая. Все сначала…твоя жизнь станет другой… Я позабочусь о тебе. Я всегда о тебе заботился.
Я уже не слышала его… у меня пульсировало в висках. Тоже жива? О чем он? Я больше не вынесу того ада, через который уже прошла без Рино. И я не уйду от него, не сбегу трусливо…Отец только что вынес мне приговор, а в исполнение его приведут чуть позже. Это конец. Больше вообще ни в чем нет смысла.
— У тебя есть три дня, Викки. Через три дня мне уже не понадобится твоя помощь.
Я понимала, что это обратный отсчёт. Это начало конца. Он все продумал — Альберт. Даже моя встреча с ним втайне от Рино уже пошатнет уверенность во мне. Я могу только смириться… потому что мое счастье с Рино окончено, и я буду благодарить за него до последнего вздоха. Я узнала, что значит быть любимой им и любить до беспамятства, получила то, о чем мечтала. За все в этой жизни нужно платить по счетам. И сегодня я начну убивать нашу любовь собственноручно, для того, чтобы он жил дальше. И еще у меня появился шанс спасти Дороти и Армана. Себя я уже не спасу, я не хочу спасаться… я больше не вынесу ни одиночества, ни красного порошка, ни дня без Рино. Только сейчас я поняла, что отец не упомянул ни о матери, ни об Армане…их он вытаскивать не собирался.
* * *
Рино почувствовал изменения во мне, это было на том самом понятном нам обоим уровне, который недоступен ни для кого, кроме нас двоих. Мне иногда становилось страшно от того, насколько он чувствует меня. Намного лучше, чем я его, и я больше не играла, была сама собой, мне не нужно было прятать свои чувства и эмоции — я выплескивала их. Самые разные… и радовалась как ребенок этой свободе. И вот снова игра…грязная, подлая. Смотреть ему в глаза и лгать, понимая, как сильно он возненавидит меня потом, и не поверит ни одному слову.