— Значит, ты навечно в неволе — их теперь невозможно достать, только если вырезать его.
Несколько секунд смотрели друг другу в глаза.
— Но дело не в этом, да?
Я кивнула.
— А в чем?
— Ты мне все равно не доверяешь, Рино.
Он прищурился, но руку мою не выпустил.
— Моя мать. Она в твоем доме, да?
Хотела забрать руку, но он прижал ее сильнее.
— Кто сказал тебе?
Внутри все напряглось, натянулось пружиной. Только не нервничать…постараться.
— Зачем говорить…я почувствовала…ее запах. Я чувствовала с самого начала…но сейчас намного сильнее. Ты дал мне свободу перемещения.
Она здесь?
Затаилась, ожидая ответа Рино, долго, испытующе смотрел мне в глаза и наконец — то ответил:
— Да.
— Ты не сказал мне.
Воцарилась тишина…пугающая ожиданием ответа, реакции.
— И не только она, это что — то меняет?
Я медленно выдохнула.
— Только то, что мать женщины, которую ты любишь, сидит в подвале и страдает в тот момент, когда ты ласкаешь ее дочь и признаешься ей в своих чувствах.
— Я спросил: это что — то меняет, Викки?
Тон стал холоднее, но он так и не освободил мои пальцы, прижимая их к своей груди до боли. Насколько я выдержу эту игру, насколько буду правдоподобна…насколько смогу заставить его поверить мне?
— Как я могу быть счастлива с тобой, зная, что моя мать томиться в клетке? Она ни в чем не виновата, Рино. И в том, что ее муж так поступал с тобой, тоже.
— Между нами это что — то меняет? — вопрос прозвучал как выстрел в упор.
— Да, меняет…как я могу улыбаться тебе, Рино? Как я могу прикасаться к тебе, если каждый раз я буду думать о том, что предаю ее и не пытаюсь ничем помочь.
— Ты выбрала меня, Викки, прекрасно зная о том, что никому из твоей семьи я не прощу того, что они делали со мной. Никому…кроме тебя. И я не скрывал этого никогда.
Я все же вырвала руку и отошла к окну, услышала, как он сделал несколько шагов и остановился сзади.
— Значит, ты накажешь и меня, Рино. Значит, ты равнодушно закроешь глаза на то, что я страдаю и тоскую по ней, на то, что я люблю ее, и она вырастила меня. Значит, в какой — то мере ты мстишь и мне тоже, даже теперь, и это будет между нами всегда.
Я провела пальцем по запотевшему стеклу. Даже не заметив, как вывела на нем «Мой Рино». Увидела его отражение.
— Долгие годы, Девочка, — он вдруг сжал меня сильно за талию, — долгие годы, столетие, это было целью моей жизни. Ты приняла это, когда осталась здесь со мной. Я не давал тебе обещаний, что все изменится ради тебя.
Рука сильно сдавила меня, мешая дышать.
— Это моя мать. Я знаю, что, если отец попадется в твои руки, ты покараешь его, ты покарал так же Армана, Рино, — пальцы впились в мою кожу причиняя боль, но я не замолчала, — ты тоже должен был понимать, что я не смогу закрыть глаза на все.