— Нет, ну почему Дока? — спросил он, обернувшись перед тем, как выйти.
— Потому, что Дока на все руки Фока, — закричала его жена, мгновенно сотворив пошлый каламбур. — А что ей еще остается?!
— Хватит!
Валька вскочила с места, чувствуя, что больше не может выносить этот позор.
— Как вам не стыдно! — выкрикнула она смешное детское предложение. Альбина засмеялась, не разжимая губ, и Евгений Павлович быстро вытолкнул жену в коридор. С силой хлопнула закрытая дверь, и в комнате наконец стало тихо.
— Ну? — спросила бабушка как ни в чем ни бывало. — Кто еще желает высказаться?
Сергей Владимирович отчетливо хрустнул пальцами.
— Умоляю, только не это! — попросила бабушка. — Лучше уж выругайся, если хочешь.
— Отговаривать тебя, как я понимаю, бесполезно? — деловито спросила Екатерина Алексеевна.
— Бесполезно.
— И рассказывать о молодых проходимцах, нацелившихся на богатое наследство, тоже?
Бабушка окинула собеседницу отважным молодым взглядом.
— Видишь ли, Катя, — объяснила она мягко, — проходимцы, нацелившиеся на наследство, бывают молодые и не очень молодые. Лично я предпочитаю молодых.
Позади Вальки громко фыркнул Андрей и, в свою очередь, зааплодировал невесте.
— Ай, браво!
Бабушка слегка кивнула головой. Не говоря ни слова, дядя с теткой одновременно поднялись с места и молча удалились.
— Дверью не хлопайте! — крикнул Андрей им вслед и получил в ответ сокрушительный удар по косяку.
— Ай!
Валька оглянулась. Проходимец съежился в кресле, прикрывая ладонями уши.
— Господи, какие все нервные, — пробормотал он себе под нос и снова подмигнул Вальке. Шут гороховый.
— Подойди сюда, — позвала бабушка, и Валька послушно встала с мягкого пуфика. Приблизилась к ней и опустилась на пол. Бабушка взяла ее руки, стиснула их между своими ладонями и тихо спросила, заглядывая внучке в глаза:
— Ты тоже сердишься?
— Нет-нет, — быстро ответила Валька.
— Я не так спросила. Ты тоже разочарована?
— Мне плевать на твои деньги, — честно ответила внучка. — У меня зарплата хорошая, нам хватает.
Из глубины комнаты вновь донеслось насмешливое фырканье.
— Помолчи! — прикрикнула бабушка бешеным голосом, и фырканье смолкло.
Евдокия Михайловна повернулась к Валькиной матери, не принимавшей никакого участия в происходящем.
— Странно, что ты молчишь, — сказала она. И мягко пригласила: — Ну, давай, обматери меня…
— С какой стати? — ответила мать, пожимая плечами, — каждый развлекается, как ему нравится… Имеешь право.
— Да? — удивилась бабушка. — Как интересно… Обычно ты со мной нахальней всех разговариваешь.
— Это потому, что мне лично от тебя ничего не надо, — объяснила мама. — Хотя ты, наверное, не поверишь.