— Что ты собираешься делать? — спросил Евгений Павлович, переглянувшись с женой.
— Неважно. Ваше дело — подписать бумаги, которые я принесу. И сделать так, чтобы ваш ущербный сынок их подписал. Все остальное вас не касается.
— Как это «нас не касается»? — попробовал возмутиться отец. — Речь идет о нашей жизни! Как же я могу не интересоваться…
— А ты поинтересовался моим мнением, прежде чем удариться в свои авантюры? — спросила Стаська, сузив красивые глаза.
— Стася! Ты же моя дочь!
— Хватит! — отрубила дочь. — Времени нет, так что кончай свои игры в короля Лира. Я тебе ничем не обязана. Полцарства ты мне не дарил…
— Господи… Ты моя дочь? — повторил отец, но уже с вопросительной интонацией.
— Сама поражаюсь. Впрочем, отцовство вообще родство сомнительное. Не дергайся, мама, я шучу… Короче: вы передаете мне права на эту квартиру, я взамен отдаю вам мою и делаю так, чтобы ее у вас не отобрали.
— Две смежные комнаты взамен четырех раздельных…
— Предпочитаешь остаться вообще безо всего? — поинтересовалась дочь, вставая из-за стола. — Ради бога! Тебе крыша головой обеспечена годика на четыре-пять, а вот где будут жить твоя жена с сыном, видимо, уже не важно. На мою двушку можешь не рассчитывать: я ее завтра же продам. Итак?..
— Женя, делай так, как она говорит, — впервые подала голос Альбина Яковлевна.
— Но, Аля…
— Делай, как она говорит! — металлическим голосом отрубила жена и повернулась к дочери:
— Я все подпишу. И отец тоже.
— И Федька, — напомнила Стася.
— И Федька, — согласилась мать. — Я сама с ним поговорю! — успокоила она мужа, сделавшего нервное движение.
— Тогда считайте, что вы со мной расплатились за все, — помедлив, сказала дочь. — И за то, что жили на мои деньги… И будете на них жить еще неизвестно сколько… Расписки я вам верну после того, как вы подпишите бумаги. Все, мне нужно бежать.
И направилась к двери.
— Я поговорю с Федей? — спросила мать.
— Не сейчас. Вечером. Сейчас он мне нужен, — ответила дочь и вышла в коридор.
Минуту на кухне царило молчание. Потом Евгений Павлович поднялся с места и с пафосом спросил:
— Аля! Моя ли это дочь?!
Альбина Яковлевна попыталась отложить новое кольцо в спираль, стиснувшую грудь, но у нее не получилось.
Все, поняла она. Больше не могу.
Подошла к шкафу, достала фарфоровую чашку из парадного сервиза и изо всех сил метнула ее в стену. Чашка расколотилась с тонким жалобным треском.
Стаська шла в комнату брата. Без стука открыла дверь, оглядела пустое пространство. В задумчивости постояла несколько минут и на цыпочках направилась в ванную. Сильным толчком распахнула дверь и уставилась на брата, скрючившегося на полу.