На полуостров Галлиполи, куда была эвакуирована Русская армия генерала П.Н. Врангеля, высадилось всего около 40 военнослужащих 1-го Партизанского генерала Алексеева пехотного полка. Чтобы сохранить память о прославленной воинской части Добровольческой армии, было принято решение восстановить полк путем формирования его из различных соединений. Для создания нового полка были использованы остатки 6-й, 7-й, 13-й и 34-й пехотных дивизий Русской армии. В новом полку бывшие алексеевцы составили 1-ю роту. Кроме того, при полку были созданы артиллерийский и кавалерийский дивизионы. Командиром вновь созданной части стал генерал-майор Михаил Михайлович Зинкевич, который был помощником командира Партизанского полка в 1918 году.
Группа старых алексеевцев пыталась собрать сведения об истории полка и бойцов, сложивших свои головы в его рядах. Инициатором по сбору материалов полковой истории стал полковник Владимир Яковлевич Дядюра, служивший помощником командира по хозяйственной части полка с момента его создания и до начала 1920 года. Именно В.Я. Дядюра во время 1-го Кубанского похода привел в состав Партизанского полка офицеров и юнкеров 3-й Киевской школы прапорщиков. Он собирал документы, опрашивал живых участников. Впоследствии Владимир Яковлевич выехал во Францию и скончался 14 января 1926 года в санатории Берк-Пляж. Судьба его архива неизвестна, а некоторые личные документы Дядюры ныне хранятся в частной коллекции.
После смерти Дядюры заняться историей родного полка мог бы его бывший командир – полковник П.Г. Бузун. Но из-за душевной травмы, связанной с уходом от него супруги – Ванды Иосифовны, также участвовавшей в 1-м Кубанском (Ледяном) походе в составе Партизанского полка, Петр Григорьевич не взялся за увековечивание памяти алексеевцев. Вот что о нем впоследствии вспоминал в книге «Первые четырнадцать лет» Борис Павлов:
«…одно время, когда я был уже студентом, у меня на короткое время завязалась переписка с командиром полка. Он случайно встретил одного моего одноклассника, узнал мой адрес и написал мне. Судя по письмам, он был уже не тот бравый командир полка, который мне так импонировал, под обаянием которого я находился. Личная жизнь его не удалась. Его жена Ванда Иосифовна (в которую я, говоря откровенно, мальчишкой был немножко влюблен) ушла от него. Эту драму он как раз в это время остро переживал. Чувствуя себя одиноким, он в длинных письмах ко мне изливал свою душу, откровенно рассказывая, как эта женщина его оскорбила. Я же тогда, по молодости лет занятый полностью своими личными интересами, не сумел найти с ним общий язык, и наша переписка понемногу начала глохнуть и наконец совсем прекратилась.