Ларс не сидел на кровати. В спальне, казалось, никого не было. Но при этом у Рейчел усилилось ощущение, возникшее при входе в квартиру: эти двое опытнее ее в таких делах. Если Нед и Ларс здесь, она уже мертва. В припадке внезапного фатализма Рейчел заглянула в большую ванную, в свой гардероб, в гардероб Брайана. Смерть ближе, чем когда бы то ни было, исключая дни, проведенные в Леогане. Рейчел прямо-таки чувствовала, как она просачивается сквозь щели между досками пола, проникает в ее тело, смешиваясь с кровью, и тянет ее за собой сквозь пол, в подземелья загробного мира.
Да, загробный мир всегда пребывает в ожидании. Где бы он ни находился и каким бы ни был – белым, черным, холодным, теплым, – он отличается от нашего мира с его утешениями, развлечениями, знакомыми неприятностями. Может быть, это просто-напросто пустота. Полное отсутствие. Отсутствие личности, отсутствие смысла, отсутствие души и памяти.
Теперь Рейчел осознала, что на Гаити, еще до лагеря беженцев, в Порт-о-Пренсе – где трупы, дымящиеся на улице или сложенные штабелями на больничной стоянке, как старые автомобили на свалке, начинали распухать на жаре, – истина их смерти стала для нее личной истиной: мы ничем не отличаемся от других. При рождении в нас зажигается пламя одинокой свечи, а когда ее задувают и наши глаза больше не видят света, получается, что нас будто и не существовало. Мы не владеем своей жизнью, а только арендуем ее на время.
Рейчел осмотрела всю квартиру, хотя было ясно, что их тут нет. Она прошла в спальню и упаковала рюкзак, сложив в него туристские ботинки, несколько пар теплых носков, толстое шерстяное пальто. На кухне она погрузила в спортивную сумку нож для мяса, нож для фруктов, фонарик с батарейками, полдюжины шоколадных батончиков, несколько бутылок воды и фрукты из вазы на буфете. Оставив рюкзак и сумку у входных дверей, она вернулась в спальню, где надела брюки «карго», утепленную футболку с длинными рукавами и куртку с капюшоном, собрала волосы в хвост и накрыла их бейсболкой от «Ньюбери комикс».[49] Открыв напольный сейф в гардеробе Брайана, она взяла оттуда деньги, отнесла их вместе с пистолетом в ванную, положила на полочку и долго смотрела на себя в зеркало. Женщина в зеркале была до предела утомлена и сердита. И еще напугана, но не настолько, чтобы это парализовало ее волю. Рейчел сказала себе авторитетно и сочувственно, как старшая сестра младшей:
– Это не твоя вина.
«Но что такое „это“?»
«Этим» были Видди и Эстер, и бывшая монахиня Вероника, и все мертвые в Порт-о-Пренсе. «Этим» был ядовитый характер ее матери, отсутствие отца и уход Джереми Джеймса из дома. «Этим» было недовольство Себастьяна почти всем, что делала Рейчел. «Этим» было чувство, преследовавшее ее с тех пор, как она себя помнила: она непростительно неадекватна, и если ее бросают, то вполне заслуженно.