— А туда зачем? — поинтересовалась Татьяна.
— Там финские хутора, на зиму примут, не откажут, наверное. А к лету решим, что дальше делать.
— А вы считаете, это нормально было — устраивать переворот, смещать власть?
— Это не я решаю, у меня один хозяин, я ему и служу. Для меня сейчас важнее безопасность Константина, а уж какие он планы строил, не мое дело.
— Как верный пес…
— Ты, красавица, словами-то не бросайся зазря, — повысил голос мужик, — подумай лучше, что здесь будет, когда урки нагрянут. Тебе бы стоило уходить дальше, на Заставу. Там, за рекой, может, и отсидитесь…
Поселковые мужики и немногочисленный гарнизон ставили баррикаду на дороге на юг, валили засечную полосу по обочине и вглубь леса. Хотя обойти по буреломам заслон все же можно было бы при желании. Скауты разделились на небольшие группы и ушли патрулировать леса, выглядывая, не появится ли где вражеский лазутчик или отряд противника. Расчет был на то, что наступление пойдет все же вдоль дороги и хотя бы первую волну можно будет проредить на баррикаде.
Прошел день, другой. Человек Константина проявлял все большее беспокойство. Константин все не приходил в себя, хотя жар спал и осложнений вроде не было. А потом пришел гонец с Заставы с известием о том, что на базе байкеров организуется узел обороны. Пришло время паковать раненого и уходить. Константина одели в теплую шубу и уложили на нарты, завернув в два ватных одеяла. В ноги сложили небольшой запас дров, под голову мешок с одеждой и продуктами. Впрягшийся в длинные сани мужик оглядел Татьяну и Саньку, собираясь прощаться.
— Я с вами пойду, — сказала вдруг Татьяна.
— Замерзнешь по дороге, нам придется ночь или две на снегу спать.
— Ничего, я выдержу. Срок пока небольшой, я дойду. У финнов, говорят, хорошие сауны, отогреют.
— Что ж, ты сама решила, — вздохнул мужик, — потом не жалуйся… Пошли, что ли…
— Я вас провожу, — проговорил молчавший до этого Санька.
Небольшой отряд уходил на запад, таща за собой нарты с лежавшим на них свертком с человеком внутри. У мужика оказался напарник, и они вдвоем шли впереди на снегоступах, один торил дорогу, второй тащил сани, время от времени меняясь местами. Татьяна шла следом на лыжах. Рядом с ней шел Санька.
— Теть Тань, а ты любишь дядю Командора? — спросил вдруг скаут.
Татьяна помолчала.
— Ты знаешь, иногда мне кажется, что люблю, а иногда готова его забыть навсегда. Бывает, что он как ребенок, хочется его обнять, прижать к себе и держать не отпуская, чтобы никуда не ушел. А бывает, что он настолько груб и жесток, хотя даже сам этого не замечает за собой, что век бы его не видеть…