То ли Великий Белк не хотел, чтобы это случилось.
Тогда Юлия вернулась к своей камере и подумала о том, что связка ключей, среди которых был и тот, что подходил к замку камеры, где сидела девочка, должна торчать с обратной стороны двери.
Должна!
И в самом деле — Юлия вдруг увидела, что с обратной стороны ее камеры торчит желанная связка ключей. Она без труда извлекла ее оттуда и вернулась к камере, в которой находилась девочка.
— Ты еще тут? — спросила она, понимая, что вопрос явно идиотский.
Но что можно ожидать от больной особы?
Юлия усмехнулась — выходит, даже во сне она помнит, что в реальности доктора ставят ей всякие страшные диагнозы. Тогда получается, что границы между сном и явью нет?
Думать над этим философским вопросом времени не было. Девочка отозвалась, снова заявив, что ей хочется пить. Юлия вставила ключ в замок — и первый же из нескольких десятков подошел.
Во сне не могло быть иначе.
Она отомкнула дверь, с некоторой опаской прошла в камеру, памятуя, как в прошлый раз дверь захлопнулась, точнее, ее кто-то запер.
Не кто-то, а Великий Белк.
Но она была уверена, что в этот раз с ней такого не повторится. Юлия без страха шагнула в темноту, и к ней выскочила девочка.
Нет, не чертова девочка, с зашитым ртом и с пустыми глазницами, а живой напуганный ребенок.
Только это все-таки была та же самая девочка, с косичками, в которых виднелись заколки с белочками, и в старом платьице.
— Пойдем со мной! — сказала Юлия, беря девочку за руку, но та потянула ее назад и сказала:
— Лучше ты со мной останься! И пить, мне хочется пить!
Юлия пошарила рукой в темноте, зная, что там должна иметься бутылка воды, и так и оказалось. Это была точно такая же, что преподнес ей Квазимодо.
Девочка стала жадно пить, задрав голову. А потом вода вдруг стала литься по лицу и шее ребенка. И когда девочка опустила бутылку, то увидела, что у той вместо глаз пустые глазницы, а рот снова зашит.
Схватив девочку за руку, Юлия крикнула:
— Пойдем! Здесь тебе не место! Ну, пойдем же!
Девочка замычала, пытаясь что-то сказать. Юлия тянула ее в коридор, но не смогла сдвинуть эту пигалицу с места, хотя страстно желала и мысленно приказывала этому свершиться.
Это же был просто сон.
Но теперь это был сон, который она не могла контролировать.
— Ты пойдешь со мной! Ты слышала, что я сказала? Старших надо слушать!
И девочка вдруг заплакала. Юлия, ощущая себя монстром, отпустила ее руку. Девочка села на пол, прикрыв лицо руками. Женщина обняла ее и прижала к себе.
— Он тоже такое говорил! — произнесла вдруг девочка, поднимая заплаканное личико, и Юлия увидела, что у той глаза снова на месте, а рот не зашит.