. Но это в частной жизни, а когда бралась за перо, то проявляла внезапное и точное понимание, кто есть кто. «Леди Сибил Коулфакс не может существовать в реальности»
>‹20› — типичное доя нее замечание в книжном обзоре. В опубликованном дневнике Дианы приводятся слова лорда Стратмора: дескать, будь у него ружье, он бы застрелил другого пэра за невежливый отзыв о королеве. «До чего же мы докатились, если у шотландского землевладельца в августе не оказалось под рукой ружья?»
>‹21›Кстати, «шотландский» в этой фразе — Scotch (а не Scottish), что типично для «В». Спор о «В» и «не-В» — вечное яблоко раздора во всех классовых вопросах. Подобные градации есть и в романе, но «В поисках любви» приглашает читателя позабавиться вместе, и это принципиально: та же вкрадчивая лесть, что и, например, в фильме «Четыре свадьбы и одни похороны», где зритель тешит себя иллюзией, будто видит на экране собственную жизнь (включая празднества в замках). И напротив, эссе «Английская аристократия» обсуждает ситуацию в лоб и дает ясно понять, что шутить позволено только автору. Хотя это разделение не ею придумано (сами обозначения «В» и «не-В» принадлежат лингвисту Алану Россу), однако Нэнси, именно потому, что она принадлежала к этому классу, разожгла костер ненависти. Множество людей приняли к сведению ее строгие правила и в жизни больше не поминали «каминную полку», но при этом она ухитрилась задеть их за живое. («Могло бы найтись занятие поинтереснее, чем слушать по телевизору суждения этой снобки о классовых различиях», — писала недовольная зрительница после появления Нэнси на канале Би-би-си.) И даже поклонники не были очарованы, как в ту пору, когда тетушка Сэди выражала мнение, что Саррей — неподходящее место доя сельского дома. Хорошо еще, что никто не читал письмо Нэнси, написанное в 1957 году после землетрясения в Мексике и успокаивающее Джессику насчет судьбы ее дочери: «Такие люди, как мы, никогда не погибают в землетрясениях, к тому же пострадало всего 29 человек, сплошь не-В». «Подначивание» Нэнси бывало бесчувственным — она смягчала его, обращаясь к читателям, но не считала нужным делать это перед друзьями и тем более перед членами семьи. В наше время подобное замечание вызвало бы, пожалуй, не меньшее возмущение, чем дружба с Гитлером, но если бы Нэнси дожила до того, чтобы услышать такую критику, она бы отразила ее улыбкой, как отражала бурю, вызванную ее рассуждениями о «В» и «не-В». Обвинения в снобизме и душевной пустоте градом сыпались на ее элегантную голову — и она выдержала их не моргнув глазом, как, не дрогнув, перенесла ее сестра Диана поношения, которые большинство людей едва ли смогло бы стерпеть.