Мосли быстро сделал себе имя в политике, но опять-таки в несколько странной и показушной манере, словно ему хотелось выскочить из комфортной и перспективной колеи. В этом, как и во многом другом, он похож на Диану К 1922 году он превратился в «независимого консерватора», обличающего «неспособность правительства сократить бессмысленные расходы» и отказаться от использования «черно-коричневых» в Ирландии, а в 1924 году перешел к лейбористам, во главе которых стоял Рэмси Макдональд. Чрезвычайно экстравагантный поступок для человека его происхождения и причинивший немалое огорчение лорду Керзону. Вероятно, Мосли действовал не столько из принципа, сколько из-за желания уйти от консерваторов, среди которых он стал весьма непопулярен; и все же его заступничество за шахтеров во время всеобщей стачки было не менее искренним, чем позиция Дианы, и неслыханный уровень безработицы его действительно всерьез тревожил. Более семидесяти местных лейбористских округов предложили Мосли баллотироваться в качестве своего кандидата на выборах 1924 года, а он, что тоже типично, предпочел состязаться с Невиллом Чемберленом, будущим премьер-министром, чья семья занимала место в палате общин от Ледивуда уже полвека — и едва не одержал победу. Через два года он выдвигался, от лейбористов по округу Сметуик на дополнительных выборах, а в 1927-м выступал на встрече, когда собрание попыталась сорвать небольшая группа нахалов, именовавших себя Британскими национальными фашистами. Симми, повторявшая все зигзаги его пути, и сама не чуждая политики, тоже решила выдвигаться от лейбористов и прошла в парламент по округу Сток-он-Трент в 1929-м. Мосли подарил ей брошь с выложенным рубинами числом полученных ею голосов. Годом ранее его отец скончался, оставив ему титул баронета («от такого не стоит отказываться», безмятежно постановил Мосли) и примерно 250 000 фунтов. Совокупное богатство этой пары и ее светская жизнь многим однопартийцам казались неуместными, если не просто отвратительными. «Удивительное и поистине печальное зрелище, — писал некий комментатор, когда Мосли был принят в партию лейбористов, — как рабочие люди… буквально пресмыкаются перед золотым тельцом». В Британии отношения с высшим классом устроены не так-то просто, антагонизм сочетается с таинственным притяжением. Патернализм в духе традиций и современный энергичный напор складывались в грозную силу, делавшую Мосли неотразимым в глазах многих людей.
Молодой немецкий журналист описывал появление Мосли на собрании лейбористов в Лондоне в 1924 году: