— И что это было?
— Без понятия. Этот мужик меня пугает.
Катери рассмеялась от заявления Рейна.
— Это ни о чем не говорит, братишка. Насколько мне помниться, пауки тоже наводят на тебя страху, и даже при виде божьей коровки ты визжишь как девчонка.
Рейн замер, кипя от возмущения.
— Это не моя вина. Клянусь. Если бы ты только увидела моего отца с дядей Шеймусом, переодетых божьими коровками-убийцами на Марди Гра, тебя бы тоже ужасали эти насекомые. Два переодетых мужика поют «Человек дождя», а потом утверждают, будто тебя назвали в честь данной песни, для ребенка — это травма на всю жизнь. Но еще сильней меня ранило, что мама их поддержала. Я тогда был маленьким и не понял, что эта песня вышла после того, как я родился. Только повзрослев, я все сообразил.
Перед глазами Катери возник образ дяди Дэниеля, который и так мог навести жути, а в костюме и с плохим гримом… Она рассмеялась.
«Да, я могу себе представить, как он с ее тетей Старлой помучили сынишку. Они оба такие приколисты».
— Но я никогда не встречалась с твоим дядей Шеймусом.
— Радуйся. Шеймус как взрыв для мозга. Чертовски веселый, пока речь идет о ком-то другом… Представь себе моего отца, только выше, ворчливее, толще и с ирландским акцентом.
«О да, от такого образа захочется выколоть себе глаза».
— Ладно, больше никаких шуточек про божьих коровок, из-за которых ты распускаешь нюни.
— Спасибо.
Мигнул свет.
Катери на минуту застыла, а потом услышала, как что-то разбилось. Она посмотрела на Рейна.
— Что именно ты видел на улице?
— Честно? Я подумал, что это торнадо. Выглядело как эпизод из «Доктора Кто».
Со стороны гостиной послышался звон стекла. Катери отправилась на разведку, хотя, вспоминая пересмотренную кучу ужастиков, не стоило этого делать.
Рейн медленно пошел за ней следом.
— Мне кажется, нам не следует покидать комнату.
Не внимая его предупреждению, Катери осторожно продвигалась по коридору, приближаясь к звукам борьбы. Голова закружилась, когда она почти добралась до гостиной.
В следующую секунду Катери предстало видение: Рэн только в другом времени и месте. Он сражался на бескрайней долине, держа в руках боевую дубину. На обнаженной мускулистой груди была напряжена каждая жилка. Он дрался с пожилым мужчиной.
Обоих с ног до головы покрывала кровь. Она впиталась в волосы Рэна, запятнав белые перья, прикрепленные к кожаному шнурку.
— На самом деле, ты не испытываешь ко мне ненависти, Мака'Али. И знаешь это, — говорил старец с дикой усталостью в голосе. — А если ты не изменишь направление… то увидишь, где окажешься.