Катери изучила его в тусклом свете.
«Неужели он сейчас говорит серьезно. Рэн правда хочет, чтобы я его ненавидела. И из-за чего? Страха перед близостью?»
Нет, дело в другом. Катери интуитивно чувствовала это. Он до ужаса боялся стать ее покорной собачкой. Ведь думал, что так отчаянно нуждается в любви, что получив ее хоть каплю, пойдет на все ради большего. Как наркоман, желающий заполучить новую дозу.
У нее разрывалось сердце от боли за него.
— Наслаждение не слабость.
— Еще какая. В нехороших руках это беспощадное оружие. И я не желаю твоей доброты или утешения. Я в этом не нуждаюсь.
Но она знала правду. Ему хотелось, чтобы его лелеяли также сильно, как ей хотелось холить его. Так печально, что он не мог довериться в самой насущной потребности человечества.
Быть принятым и оцененным.
— Ты хоть кому-нибудь доверяешь?
— Только Бизону.
В ее голове пронесся образ красивого мужчины.
— Друг, который всегда поддерживал тебя с юных лет? Тот, с которым ты говорил жестами?
Рэн побледнел.
— Откуда ты это знаешь?
Она подняла руки, пытаясь заверить, что намеренно не совала нос в его прошлое.
— В видениях я видела многое из твоей жизни. Я никогда их не просила. Клянусь. Они просто приходят и уходят, и чаще всего я мало что из них понимаю. Но они многое рассказали мне о тебе. Я даже знаю, что Рэн это сокращение от Ренегат, потому что ты считаешь себя предателем собственной семьи и народа.
Рэн стоял и выглядел лишенным всего, кроме самоненависти.
— Я не считаю себя предателем. Я он и есть. Я дважды предал всех, кто доверился мне. Всех.
Катери даже на долю секунды не поверила этому.
— Твой отец никогда не доверял тебе.
— В отличие от моего брата.
Катери нахмурилась, пытаясь понять, о чем он толкует. Как ни странно, она не видела ни одного видения о брате Рэна, кроме того случая, когда он заболел в детстве, и тогда он предстал бесформенным пятном, укутанным покрывалами. В ее видениях были лишь намеки, но она никогда не видела лица или тела.
Но единственное она знала четко: Рэн любил своего брата. Очень сильно.
— Я не могу поверить, что ты предал его без причин.
Черты лица Рэна заострились.
— Ты меня совершенно не знаешь, Катери, и на что я способен. Я дал священную клятву защищать брата, а вместо этого больше года жестоко пытал его.
Холодок пробежал по спине от его слов и ненависти, отразившейся на лице.
— Почему?
Его глаза заволокло стыдом, и Рэн отступил от нее.
Как она и подозревала, он не подвергал брата пыткам ради наслаждения. Что-то или кто-то подтолкнул к этому поступку.
— Ответь мне, Мака'Али.