Жена Филиппа, невзирая на маленький рост, оказалась довольно ловкой. Дженн мелькала среди атакующих с длинным мясницким ножом, отрубив руки одному из работорговцев и вспоров бок другого, пустив кровь по вскрытым ребрам.
Натан, ухватив меч обеими руками, использовал все свои силы. Его клинок прошел через широко раскрытый рот одного из гротескных норукайцев, срезав верхушку головы. Бэннон рядом с волшебником вился вихрем, не замечая, куда рубил и кромсал. Даже эти воины отступили от безумной, бесконтрольной атаки молодого человека.
Но это сдержало норукайцев ненадолго. Они издали шипящий рык, бывший, видимо, их странным боевым кличем, и новая группа захватчиков двинулась вперед с длинными копьями наперевес. Каждое копье заканчивалось наконечником из кости бивня какого-то неизвестного животного, с заостренными зазубренными краями. Когда передние ряды работорговцев пронеслись, держа толстые дубины, метатели копий заняли свои позиции и определили место поражения.
Городской глава Холден стоял на одном из дощатых столов на праздничной площади и созывал своих людей для сплочения.
— Встаем на защиту! Не позволим им забрать наших жен и детей! Не позволим…
Один из метателей завел руку назад и швырнул копье мощным броском. Оружие просвистело в воздухе и вошло в живот Холдена. Окровавленный бивень вылез из спины мужчины.
В передних рядах Натан рубил мечом налево и направо, срубая руки и пронзая грудные клетки. Он поднял глаза как раз вовремя, чтобы увидеть копье, летящее на него. Волшебник почувствовал пульсацию внутри, тупую боль, которую принял за искру магии. Он потянулся в себя, пытаясь ухватиться за это, чтобы отклонить копье — простое заклинание, создаваемое инстинктивно. Время, казалось, двигалось так медленно… но мерцание магии исчезло, внезапно угаснув. Магия снова его покинула, и он оказался беспомощен.
Бэннон схватил его за руку и отдернул в сторону, копье просвистело мимо.
— Следи за собой, Натан. Ты мне нужен живым, чтобы помочь мне убить побольше этих животных.
Сарказм в голосе юноши потряс Натана. Казалось, что-то было задействовано внутри него: глаза молодого человека были дикими, губы вытянуты назад, а его обычно веселая улыбка превратилась в гримасу смерти. Кровавые капли на лице юноши стали заметнее веснушек.
Бэннон прыгнул вперед, не обращая внимания на дубины, сети и клинки работорговцев. Его рыжие волосы разметались, и он беззвучно взвыл, когда разрубил шею коренастому мужчине, а затем рассек плечо другого.
— Животные! — вскричал он.
Жестким взмахом Крепкого парень вскрыл кишки другого нападавшего. Тот лишь ухмыльнулся при виде своих кишащих змеями потрохов, и потянулся, чтобы схватить руку Бэннона, держащую меч. Но молодой человек оторвался, и в развороте срубил руку работорговца. В безумном, злобном возмездии он отсек и другую руку, так что из обрубков хлынула кровь на обнаженные внутренности человека.