Альме надоело наблюдать за всеми этими переменами. Она вздохнула, вытянулась у ног Светлова и уснула, подрагивая кожей, чтобы согнать назойливых комаров.
А Светлов продолжал читать, по временам вскрикивая: «Младенческий лепет!..» «Чепуха какая!..» «Ничего не понимаю! Повесть это неопытного сочинителя или записки юного незрелого существа, нечто вроде дневника?..»
Однако чем дальше читал Светлов, тем более заинтересовывался содержанием написанного.
«Черт возьми! А ведь кажется, все это на самом деле… все это правда… Почище всякой легенды Борового! По-видимому, мы имеем дело с нового типа Робинзоном, и даже Робинзонами! Причем находятся эти Робинзоны где-то тут, поблизости, а вовсе не затерялись на необитаемом острове среди океана!..»
Почерк сочинителя был неустановившийся, а тетрадка была самой типичной школьной «общей» тетрадью. На первой странице крупно было написано:
«СПАСИТЕ НАС! МЫ ЗАМУРОВАНЫ! МЫ ОТРЕЗАНЫ ОТ ВСЕГО МИРА!»
И еще приписка:
«Если нашедший эту тетрадь не разберется в ее содержимом, пусть передаст находку в ближайшее село или в ближайший город!»
И на отдельно вложенном листке:
«Если тетрадь будет найдена слишком поздно, пусть хотя бы узнают о нас, о том, что с нами произошло. Может быть, все, что написано, плохо, ведь мне не с кем посоветоваться, не у кого учиться. За одно ручаюсь: все, о чем я рассказываю, так и было, я ничего не выдумал, ничего не прибавил. Тот, кто прочтет мои записки, узнает, что от всей нашей экспедиции, если это можно назвать экспедицией, осталось меньше половины. Но мы, — те, кто живы, — не собираемся умирать, у нас есть все условия, чтобы сохранить жизнь. Нет у нас одного и самого главного: нет людей, общения с себе подобными. Мы как на оторванной плывущей льдине, хотя и в цветущем, полном изобилия краю. Мы отрезаны от мира. Мы, вероятно, одичали. И хотя я страстно мечтаю увидеть людей, но я в то же время со страхом думаю, поймут ли меня, пойму ли я их, разберусь ли во всем, если когда-нибудь вернусь в человеческое общество. Отец сделал все, чтобы мы не одичали, а самые условия заставили нас научиться многому, что необходимо человеку, чтобы жить: трудиться, сооружать, делать, ладить, многое уметь, чему мы, может быть, не научились бы при других условиях. Прямо как в „Робинзоне Крузо“!
Итак, тетрадь готова, сейчас мы примемся ее обшивать, заделывать, чтобы не проникла сырость, чтобы выдержала и воду, и непогоду, и жару, и удары о каменные выступы… Надо позаботиться, чтобы пакет не привлек внимания диких зверей, но зато сразу обратил на себя внимание любого человека. Еще надо подумать, чтобы мое послание не пошло ко дну, чтобы оно или всплыло на поверхность, или было прибито к берегу. Тут многое сделал Ахмет, наш друг и учитель труда… В последнюю минуту кажется, что все надо было написать не так, а совсем по-другому и гораздо лучше. Но поздно об этом раздумывать. Как вышло, так пусть и будет… Меня торопят… Но все же я успею еще подписаться: