– Новый? – спросил я, имея в виду следователя, когда она вернулась с полотенцем на голове. – Это я у них новый, – проговорила Вика, вздохнув. – А он следователь по особо важным делам. По убийствам там всяким, маньякам и террористам… Я с ними не работала никогда. Совсем с глузду двинулись, не иначе.
Однако она не получила моего сочувствия. Я был взбудоражен всеми этими жуткими подробностями про кляп, пояс и все остальное, смутно вспомнился репортаж по городским новостям про двойное убийство в элитном районе, но таких деталей журналистам обычно не сообщают.
– Как думаешь, зачем несколько раз вставлять и вынимать кляп? – перевел тему я.
– Ну, а ты мозгами пораскинь.
– Не знаю. Кляп не мешает убить человека.
– Нет, не мешает. Но мешает кое-чему другому.
– Кричать?
– Теплее.
– Говорить?.. То есть, ты считаешь, что преступник хотел, чтобы жертва что-то сказала?
– Вряд ли от нее требовали пения а капелла, – усмехнулась Вика, отжимая волосы в полотенце.
– Думаешь, девушка что-то знала?
– Может, знала, может, наоборот, не знала, – пожала плечами Виктория. В тусклом утреннем свете она была похожа на сказочную русалку с бледной фарфоровой кожей и синими пейзажно-васильковыми глазами, почти черными сейчас.
– Здесь интересно, что убийство личное, – продолжала она. – И именно девушка была главным объектом убийцы. Ее убили второй, ее хотели выслушать. К тому же она не кричала по какой-то причине, когда кляп вынимали. При этом девушка была жива.
Она выпустила из полотенца отдавшие влагу волосы, которые тут же разлеглись по ее плечам слипшимися прядями.
– Что это значит? – никак не мог сообразить я.
– Это значит, что она говорила с преступником. Только, видимо, сказала не то, чего тот ожидал, или, как вариант, не сказала.
– А муж?
Виктория закатила глаза, демонстрируя, что я спрашиваю не о том.
– Ну вот почем я знаю! Если цель преступника была остаться с девушкой и выслушать ее, то мужа вообще, может быть, заодно убили. А может быть, он сопротивление оказал…
– Но тогда это точно твоя специализация – речь, – заметил я.
– Это специализация телепата, – иронично сощурилась Вика. – Я не знаю, что думал преступник и что не сказала жертва. Я не телепат.
– А переписка?
– Вообще ума не приложу, что они там хотят найти. Не думают же они всерьез, что паре кто-то в Фейсбуке угрожал или где там еще – в Инстаграме? Глупость!
– Неинтересно?
– Не особо. Еще и не вовремя, сам знаешь, не до них мне сейчас, – отозвалась Вика уже с кухни.
– А почему согласилась?
– Это жизнь, – театрально вздохнула она. – Если б я могла просочиться в другую реальность, поверь, я бы просочилась.