Остановившись за спиною Леонсии, королева, конечно, и не подозревала, что девушка в эту минуту отрешается от всего самого ей дорогого. Она видела только, что Леонсия держит в руке крошечную фотографию, которую вынула из-за корсажа, и пристально смотрит на нее. Заглянув через ее плечо, королева узнала на фотографии лицо Френсиса, и слепая ревность вспыхнула в ней с новой силой. Она выхватила спрятанный на груди кинжал и занесла было руку, но как ни быстро было это движение, Леонсия почувствовала его и, наклонив немного зонтик вперед, оглянулась, чтобы узнать, кто стоит за ее спиной. Глубоко измученная, утратив способность удивляться, Леонсия поздоровалась с женой Френсиса Моргана так, точно они расстались всего час назад.
Даже кинжал не возбудил в ней ни страха, ни любопытства. Быть может, если бы она проявила одно из этих чувств, соперница и пронзила бы ее стальным клинком. Так или иначе, королева лишь воскликнула:
- Ты низкая женщина! Низкая, низкая! На что Леонсия только пожала плечами и сказала:
- Советую вам лучше держать зонтик так, чтоб он защищал вас от солнца.
Королева вышла из-за спины Леонсии и встала прямо перед нею, глядя на свою соперницу сверху вниз. Гнев и ревность душили ее, и она не могла вымолвить ни слова.
- Но почему же я гадкая? - первой заговорила Леонсия после долгого молчания.
- Потому что ты воровка! - вскипела королева. - Потому что ты крадешь мужчин, когда у тебя есть свой муж. Потому что ты не верна своему мужу, - по крайней мере в душе: для большего у тебя пока не было возможности.
- У меня нет мужа, - спокойно возразила Леонсия.
- Ну, есть жених… Вы ведь, по-моему, должны были пожениться на следующий день после нашего отъезда.
- У меня нет и жениха, - продолжала Леонсия с тем же спокойствием.
Все тело королевы так напряглось, а лицо приняло такое выражение, что Леонсия невольно сравнила ее с тигрицей.
- А Генри Морган? - вскричала королева.
- Он мой брат.
- Это слово, Леонсия Солано, может значить очень многое. Я теперь узнала это. В Нью-Йорке есть люди, которые поклоняются каким-то непонятным божествам и называют всех людей в мире «братьями», а всех женщин - «сестрами».
- Отец Генри был моим отцом, - терпеливо пояснила ей Леонсия. - Его мать была моей матерью. Мы родные брат и сестра.
- А Френсис? - спросила королева, с внезапно пробудившимся интересом. - Ему ты тоже сестра?
Леонсия покачала головой.
- Значит, ты любишь Френсиса? - воскликнула королева в порыве горького разочарования.
- Но ведь он принадлежит вам, - сказала Леонсия.
- Нет, ты отняла его у меня.