— У нас слишком много примеров этому, — вздохнул Моп, опечаленный столь плачевным состоянием нравов своего отечества.
— Общественная совесть возмущается, — говорил Бам, подчеркивая каждое слово подобно терпеливому проповеднику, — да, я повторяю, она возмущается… Пора возвратиться к неписаным законам чести… Пора изгнать плетью этих бесчестных продавцов, которые превратили храм в грязный рынок низости.
— Кто знает, может быть, уже поздно! воскликнул воодушевленный Моп.
— Нет, — продолжал Бам, — никогда не поздно наставить на истинный путь заблудших… открыть глаза простаком, принимающим за звонкую монету самую пошлую ложь… Одним словом — вылечиться от горячки, которая гложет живые силы нашей славной Америки! Итак — чего хочет "Девятихвостая кошка"?
— Да, чего она хочет? — вторили дуэтом Мои и Трип.
— Она хочет своими ремнями, как орудием мщения, срывать маски! Никакой пощады мошенникам! Никакой безнаказанности для негодяев! Вытащим на свет все гнусные интриги! И пусть на все четыре стороны разбегутся эти подлые попиратели общественной совести, эти разрушители благосостояния нашей Америки!
Для Трипа и Мопа это было уже слишком. Они оба разразились громом рукоплесканий. И энтузиазм их был так велик, что все три бутылки шампанского вмиг опустели, как будто никогда и не были наполнены.
— О, я чувствую, я понимаю! — воскликнул Моп. — Долой слабость! Прочь все уступки! Да закончит наше дело Фемида!
— Хорошо, — сказал Бам, — вы правильно поняли смысл нашего предприятия! Горе проходимцам и мошенникам!
— Хорошо бы дать карикатуры, — посоветовал Трип.
— Отличная мысль! Карикатуры! Сатира, одухотворенная карандашом! — подхватил Моп.
— Т-с, — перебил Бам, — самое главное… Вы, конечно, понимаете, дорогие друзья мои, что все это имеет целью…
— Еще бы!
— И, так как мы не хитрим между собой, я скажу вам то, что вы и сами уже поняли, а именно, что "Девятихвостая кошка" — это просто газета…
— Которая обличает не бесплатно, черт возьми! — закончил Трип.
— Вы очень сообразительны, полковник. Вы схватываете мысль на лету.
— И мы будем собирать мешки денег за то, чтоб только промолчать в том или другом случае…
— Но… — перебил Бам холодно.
— Но?
— Нужно ли мне говорить столь просвещенным людям обо всех опасностях, сопутствующих такому делу, о возможных побоях палками, о выстрелах из револьверов, о засадах и поджогах? Газету будут преследовать, как и все высоконравственные дела. Ее ожидают толчки, удары, может быть, еще что–нибудь похуже… Вот опасности, о которых я вас предупреждал…
— Только–то? — спросил "полковник". — Право, вы считаете нас детьми! Черта с два! — прибавил он, обводя гневными глазами комнату. — Я бы хотел, чтоб это время уже теперь наступило… Я бы хотел уже сейчас встретиться с каким–нибудь, нахалом, который позволил бы себе повысить голос… Честное слово, он получил бы должный отпор!