.
По некоторым данным, Дьяконов осуществил в 1940 году оперативную комбинацию против одного из лидеров младороссов и близкого сотрудника великого князя Владимира Кирилловича А.Д. Казем-Бека, в результате которой тот был арестован французской контрразведкой и заключен в концлагерь>{927}.
В 1940 году, когда немцы оккупировали Францию, в стране начались аресты. В числе арестованных оказался и генерал Дьяконов. Гестапо, в частности, очень интересовали его поездки в Испанию. Он провел в тюрьме 43 дня, не теряя надежды на помощь советского полпредства в Париже. Большие усилия по спасению отца предпринимала в это время его дочь Мария. В результате генералу Дьяконову и его дочери было предоставлено советское гражданство, после чего НКИД СССР потребовал от германских властей немедленно освободить арестованных советских граждан. Это требование было выполнено, и П.П. Дьяконов с дочерью выехали в Советский Союз.
Упомянутый выше контр-адмирал Г. К. Граф писал в связи с этим в своих воспоминаниях, спустя десятилетия: «Таким образом, нет сомнения, что Дьяконов по примеру Игнатьева решил вернуться в Россию, но это совсем не значит, что он был провокатором. Во всяком случае, ничто это не доказывает»>{928}. Так или иначе, Граф стремился оправдать себя, снимая ответственность за многие годы совместной работы с советским агентом и за поддержку, оказанную тому в ряде трудных ситуаций.
В конце мая 1941 года Дьяконовы вернулись на родину, и старый генерал назвал в разговоре с встречавшим его на вокзале оперативным работником этот день самым счастливым в своей жизни. Но через месяц началась Великая Отечественная война, и генерал и его дочь были арестованы «по подозрению в поддержании связи с иностранными разведками и шпионаже против СССР». Оказавшись в тюрьме, Дьяконов обращается к руководству Лубянки. В его письме в частности указывалось: «За 17 лет заграничной работы мне пришлось выполнить много ответственных заданий. За эту работу я получил только благодарности. В голове моей не укладывается, как могли меня всерьез подозревать в преступной деятельности против родины. Излишне говорить, какую нравственную боль мне причинило такое подозрение»>{929}.
Это письмо Дьяконов передал следователю, а тот отправил его по инстанциям. Как ни парадоксально, но его письмо не затерялось в это тяжелое время и дошло до адресата. Начальник разведки (1-го управления ГУГБ) НКВД П.М. Фитин наложил на нем свою резолюцию с просьбой разобраться, и в следственные органы был направлен рапорт, в котором в частности говорилось: «Дьяконов и его дочь известны 1-му управлению НКВД. Управление считает необходимым его освободить»