Разумеется, если для него Ксения — именно девчонка, пусть и княжеских кровей, а не прорицательница. Но если иначе...
Место, где они сейчас находились, вполне укладывалось в концепцию благодарности за своевременное предупреждение и одновременный гнев за манеру подачи ценных сведений. Ведь там, где есть вера словам, должна быть и уверенность в их источнике. А слабому пророку веры у такого человека, как Великий князь, быть не может. Вот с сильной ведуньей — ссориться нельзя, но на место следует поставить. Сходится?
— Они знают? — Уточнил князь у дочери.
— Давно, — поднялся на него взгляд зеленых глаз. Как у матери.
— Имею в виду... — Замер он в середине фразы, внимательно посмотрев на дочь.
Понятно, что о даре его дочери самый сильный клан в Империи знал, и наверняка раньше остальных. Вопрос в понимании истинной мощи дара.
— Давно. — Терпеливо повторила Ксения.
'Вот же...' — Чертыхнулся про себя князь, не выдав и движением своих чувств, которые можно было бы увязать с сутью вопроса.
Мало ли, кто на них сейчас смотрит — в завитках резьбы на карнизах, в углах зала, в лепнине стен наверняка множество камер и микрофонов. Особенно, если император действительно знает и желает об этом сегодня говорить.
Аналитики, просчитывая визит, отдавали этой версии малый шанс, прагматично сходясь на более простых версиях. Например, на огромном приданом, которое постараются стребовать за брак Ксении и дальнего родственника императорской фамилии. В обмен — немного власти и небольшой рост статуса клана в общей иерархии. Другое дело, что кем-кем, но Ксенией князь торговать бы не стал, оттого изначально воспринимал этот визит без энтузиазма, надеясь максимально сократить его благодаря отточенному умению улыбаться и не понимать намеки.
Значит, знают. Давно знают — не верить дочери нет смысла. Раз молчала, то это не повредит клану и роду — так она говорила, некогда поставив перед фактом отца, что подобные решения были и будут. Хорошая, красивая формулировка, от которой хочется разбить кулаком стол. Потому что понимание вреда у семнадцатилетней девушки, какой бы умной она ни была, может быть недостаточным для сложной реальности.
И если Ксения чувствовала себя совершенно безмятежно, опираясь на знание светлого будущего, у князя заворочался под солнечным сплетением ком дурных предчувствий. К цели ведут множество путей. Прорицая светлый терем, ладные одежды и богатый стол, можно пропустить кровавую резню за час до этого и не заметить пропитанные кровью бинты под плотной рубахой. А ведь дар дочери — всего лишь узенькое окошко в будущее, время в котором идет, как обычно... Много ли останется вне ее внимания? Созерцая светлый терем, полный добра, увидит ли врагов, что притаились до поры на чердаке? Или чумных крыс во тьме подвала? Или ядовитый металл на дне колодца, который отравит воду и убьет болезнями?