— Да неужели, — остановился Артем на шаг впереди и с интересом заглянул мне в глаза. — Великий планировщик пролетает мимо экзамена?
— Там форс-мажор, — вяло отозвался я, обошел его и двинулся дальше.
Жаловаться на девчонку? Вот еще...
— Подожди. Или ты специально решил меня оставить одного на 'Мировой политике'? — Помрачнел он. — Бросить друга! Подумать только!
— Да дорешаю я эти задачи. Приду ночью и дорешаю, — тяжко вздохнув, уверил его.
— То есть, тебе времени не хватило? И что значит, ночью приду?! Там же охрана, вооруженный пост!
— Если охраннику позвонят из дома и скажут, что они заливают соседей, какое ему будет дело до каких-то там работ? — Покосился я на Артема, продолжая идти дальше. — Все будет нормально. Никто не пострадает.
А ремонт я им как-нибудь косвенно компенсирую. Люди верят в страховые службы...
— Так что случилось-то?
— Выгнали с экзамена.
— Ха!
— То есть, твою работу мне на всякий случай проверять не надо? Вдруг тебе там помарочку какую поставили, штрихом замазали правильный ответ...
— Это было очень сочувственное 'ха', — тут же поправился Артем. — Преисполненное негодования и соболезнования.
— Ну-ну...
— Ты, кстати, не увиливай от ответа. За что выгнали?
— Неучтенный фактор. — Безо всякой охоты произнес я. — В общем, Ника...
— Она что, бессмертной себя считает? — Нахмурился Шуйский. — Знаешь что, я тут подумал и решил ко всем чертям порвать их герб.
Было ли в том уже продуманное решение, или злость за содеянное в мой адрес наложилась — не поймешь. Скорее, второе: есть в Артеме такое собственническое, хоть и не афишируемое открыто — мол, его я человек, и никому меня обижать не дозволено... Я, в общем-то, тоже грешен и искренне считаю, что это мой медведь...
Но наказание страшное — свести род из аристократов в обычные мещане. Если никто не вступится — а кто же вступится за свободный род — быть беде...
— Тебе же дома лучше не появляться? — Хотел было взять я паузу на обдумывание.
Только вот ответа не дождался. Глянул в его сторону и уловил спокойный и уверенный взгляд княжича — такой, с каким идут вперед своими силами, не оглядываясь на родню.
— Серьезно? — Не удержался я от восклицания.
Тот, подтверждая, прикрыл глаза.
Оставалось только головой покачать, не разменивая на слова (тем более, в толпе) прошедший беззвучный диалог.
То есть, на всех Еремеевых, со слугами, союзниками и наемниками, ныне одного Артема хватит... Это как так то?
Три года прошло с тех пор, когда он был в ранге 'ветеран'. Вернее, этот ранг Артем получил еще до турнира, на котором прошел через смерть, но пережил своих врагов. По результатам таких событий, в его новом ранге 'учитель' не было никаких сомнений. Невероятный, к слову, для его тогдашнего возраста, близкий к гениальности. Но — и все. От 'учителя' до 'мастера' была пропасть в десятки лет — либо ряд новых подвигов, в которые надо было умудриться влезть с риском для жизни и как-то выжить без посторонней помощи. В обычной же ситуации такой путь не проходят за три года. А ранг 'учитель' — это, конечно, здорово, но глава Еремеевых именно в этом ранге и обретается, имея вдобавок немалый жизненный опыт и свиту, которая не станет просто смотреть, как убивают господина. В общем, самоубийственная затея.