— Теперь я спокойна, — сказала Лила, облегченно вздохнув. — Я боялась, что ты будешь враждовать с всемогущим Кама-Дэвой, потому что я верю теперь в него и убеждена, что он творит чудеса.
— Он однако забыл предупредить тебя, что сейчас ты уронила это таинственное письмо, которое так заботливо прятала за поясом.
Урваси толкнула кончиком своей ноги упавшее на землю письмо. Принцесса быстро подняла его.
— В этом письме заключается именно чудо, — сказала она. — Если бы ты хотела прочесть его, то убедилась бы в этом.
— Посмотрим, — сказала царица, не стараясь скрыть своего нетерпения и любопытства.
Она взяла письмо и держала в руке, прежде чем вскрыть; она с любопытством рассматривала восковую печать, изображавшую герб и над ним корону.
— Что это такое? — сказала она. — Я вижу пряжки; и что значит эта корона из драгоценных камней и листьев?
— Это, без сомнения, знаки царского происхождения.
Но Урваси уже не слушала: она вскрыла письмо и жадно читала его.
«Ты для меня слаще Прити, утешительнее Майи, о моя принцесса; и ты можешь быть уверена, что никакие сочинения поэтов не читались так страстно, как твои. Но мне понадобилось бы много, много дней, чтоб выразить все, что я испытываю. Да и зачем писать, когда я могу все это сказать тебе своими собственными устами? Да, Лила, у меня есть эта чудная надежда, которая заставляет меня дрожать от нетерпения.
Послушай: я сопровождаю царя Декана, который должен вступить во владение столицей, и путь мой лежит в нескольких милях от Бангалора! Ты понимаешь, что быть так близко и проехать мимо — свыше моих сил. Пусть царь думает, что хочет, но я убегу; я хочу подышать еще немного этим воздухом, более живительным для меня, чем амрита богов; я хочу сорвать один цветок с куста, пучок травы с земли, еще раз на минуту увидеть это место, этот дворец, благодаря которому весь остальной мир для меня жестокое изгнание.
Я слишком хорошо знаю доброту твоего сердца, чтобы не быть уверенным, что ты сделаешь невозможное, чтобы устроить мне свидание. Можешь ли ты сделать еще больше? Я не смею ни надеяться, ни просить тебя об этом.
Я прибуду через несколько минут после моего письма. Пусть посланный, который принесет твой ответ, проведет меня к тебе, не теряя ни минуты. Увы! Я не могу урвать у моих обязанностей больше часа».
Лила прикинулась, что приняла за гнев бледность и волнение царицы, и бросилась к ее ногам с умоляющим видом.
— Ах, прости! — воскликнула она. — Я не могла устоять против его просьбы; не получив твоего разрешения, я уступила неотразимому влечению моего сердца.