— Вы пугаете меня… Но я не могу поверить подобным чувствам.
— Дай Бог, чтоб я оказался клеветником, — сказал Кержан, вздыхая.
Он собирался заснуть. Снова воцарилась тишина. Но вскоре молодой человек опять нарушил ее:
— Вот уже много времени прошло с тех пор, как я покинул Францию, — сказал он. — Расскажите мне что-нибудь о ней. О чем говорят при дворе? Что делают в Версале?
Бюсси любезно передал своему товарищу все происшествия, скандалы, которые занимали двор после отъезда Кержана, любовные похождения герцога Ришелье; рассказал о восходящей звезде г-же де Помпадур, новой возлюбленной короля. Но через некоторое время легкое храпение дало ему знать, что его не слушают. Он тихо засмеялся и, положив руки под голову, стал созерцать мерцание звезд через широкие отверстия в зале, которые, подобно зубчикам из черного бархата, выделялись на относительно светлом небе. Дыхание всех этих спящих людей одно нарушало тишину. Но если бы кто-нибудь проснулся, то услышал бы, как Бюсси пробормотал еще раз, словно произносил имя своей возлюбленной: «Дженнат-Нишан!»
На другой день, на рассвете, Николай Морс, губернатор Мадраса, был разбужен неприятным образом: первый пушечный выстрел заставил его вздрогнуть в постели. Сначала он повернулся на другой бок, бормоча: «Гром гремит!» Но выстрелы, которые посыпались теперь без перерыва, не дали ему ни заснуть, ни приписать небу этот грохот. Морс вскочил с кровати. Босиком, в волнении, побежал он к окну и выскочил на веранду.
Его взоры вопрошали окрестности. Но большие деревья сада ничего не говорили так же, как и птицы, распевавшие на ветках. А между тем гром продолжал грохотать и раскатываться, заставляя дрожать стекла в доме. Но вот песок на твердой дорожке аллеи заскрипел под торопливыми шагами. Это был солдат. Из-за кустов жасмина показалась его красная одежда.
— Что случилось? — спросил губернатор, покидая веранду и наскоро натягивая панталоны.
Посланный показался в дверях комнаты.
— Ну, что?
— Французы, ваша милость! Они высадились этой ночью и бомбардируют город.
— Французы!
Эта новость так ошеломила Морса, что он упал в кресло. А солдат докладывал:
— Восемь неприятельских кораблей бросили якорь на расстоянии пушечного выстрела. Около двух тысяч человек высадились недалеко от устья Монторона[2] и уже устроили там батарею с шестью мортирами.
— Скажите, что я тотчас же буду в городе.
Солдат кланяется и уходит, а губернатор бросается к звонкам. Являются слуги, одевают, причесывают и пудрят своего господина; и он принимает вид, полный достоинства. Дом сверху до низу объят волнением. Напуганные люди бегают взад и вперед; раздаются крики, зов. Все угадывают опасность: этот дом вне стен города и ничем не защищен; его нужно покинуть как можно скорей. Леди Морс уже укладывает драгоценности. Ее сын и молоденькая дочь поспешно помогают ей: негритянки, когда они празднуют труса, неспособны ни к какой службе. В конюшнях запрягают лошадей во все, что могло служить экипажем.