Инна случайно заглянула в окошко, просто так. Захотелось вдруг выглянуть во двор, посмотреть, что там делается. Отчего орут дети? Зачем лают собаки? Куда едут машины? Глянула и застыла. Вот он идет! Тот, про кого она рассказывала Никите. Обративший на себя ее внимание взрослый мужчина.
Это от подружки, мать которой училась с ним в одном классе, Инна узнала, что ему сорок семь. Сама бы ни за что не определила. Никогда не задумывалась над тем, как должен выглядеть мужчина начиная где-то с тридцати. А Никита действительно на него похож. И глаза такие же, и губы.
Инна задумалась.
Интересно, когда целуешься, отличаются губы семнадцатилетнего парня и мужчины в сорок семь? Попробовать бы!
Она представила, как обнимает ее этот незнакомец, какие у него сильные и уверенные руки, какая она, по сравнению с ним маленькая и глупая. Ну уж нет! Вовсе она не маленькая и глупая! Она молодая хорошенькая девушка, обаятельная, сексапильная. Она положит ладони на широкие мужские плечи, и они медленно, чувственно заскользят вниз. Пальцы, играя, расстегнут пуговицу на рубашке, и Никита… Господи, почему Никита? А потому, потому, потому…
Перед тем как бросить в стиральную машину рубашку Никиты, Аня проверила единственный нагрудный карман. Что-то зашелестело под пальцами.
Вот бестолковый! Опять забыл выложить деньги. Нет. Не деньги.
Аня присела на край ванны. Зачем он таскает это с собой? Опять: «Я не виновата в том, что…» Может, она действительно считала себя виноватой. «Случайный роман»! Разве он повторяется? Богдан не поверил в слова о случайном романе. Они не могли обидеть его, написанные под влиянием отчаянной решимости поступка. Как он смотрел на этот листок? Отчего через столько лет те же слова перечитали те же глаза?
Глаза ее сына. Глаза его сына.
Мокрыми руками Аня скомкала записку и бросила на пол, а Никита через несколько дней, снимая со стула чистую рубашку, заглянул в карман.
— Мам! Здесь бумажка лежала! — его глаза спрашивали.
— Я ее выстирала. Я же не знала, — соврала она. — От нее остался только мокрый комок, и я его выбросила.
Аня старательно сохраняла на лице немного виноватое и недоуменное выражение.
— А там было что-то важное?
— Да нет. Просто записка. Старая. Из бабушкиных бумаг.
— А-а-а! — протянула Аня вроде бы облегченно, но вдруг спросила: — Зачем она тебе понадобилась?
— Не знаю, — Никита недовольно свел брови. — Это ты писала?
Аня дернула плечами, намекая на то, что ей жалко тратить время на столь глупый и никчемный разговор, но все-таки нехотя ответила:
— Да.
— Кому?
Да какая разница?