К счастью, Гияс-уд-дин был занят приготовлениями к походу на Нарвар. Правда, когда ему донесли, что Бегарра собирается оставить Ахмадабад и двинуться на Мэнди, он стал медлить с выступлением. Но потом выяснилось, что Бегарра пошёл на юг, против султана Кхандеша[165], который не желал признать своей зависимости от Гуджерата. И всё же Гияс-уд-дин решил выждать. Он опасался, что Бегарра неожиданно двинется на Мальву. К тому же было рискованно оставлять столицу на попечение неопытного шахзадэ. Уж лучше выждать, пока Бегарра уйдёт далеко на юг.
Однако евнух Матру был уверен, что султан всё же пойдёт походом на Нарвар, и стал искать встречи с шахзадэ.
Когда наконец они встретились, Насир-уд-дин, оглядевшись, спросил Матру:
— Говорят, вино — дурная вещь. Тогда зачем же люди пьют его?
— Повелитель! Ещё предки наши назвали вино греховным напитком, но люди не хотят помнить об этом, потому и пьют, — осторожно ответил Матру.
— Но раз вино называют плохим, наверное, и пить его противно?
— Повелитель, когда плохого касается рука падишаха, оно перестаёт быть плохим! И потом я слышал, что некоторые пьют вино, как лекарство.
— А сам ты пробовал хоть глоток?
— Было бы непристойностью с моей стороны рассказывать повелителю подобные вещи.
— Зачем ты пришёл ко мне?
— Когда падишах покинет столицу, бразды правления возьмёт в свои руки повелитель. Я пришёл молить, чтобы он всегда помнил о своём верном рабе и не отстранял его от себя. Если когда-нибудь повелитель пожелает приказать что-либо рабу, раб будет счастлив. А не выполнит приказа, — тогда пусть повелитель отсечёт ему голову.
— Мне очень хочется поглядеть на мир. Я прочитал много книг, но жизни совсем ещё не знаю.
— Да здравствует повелитель! Ваш раб поможет вам узнать жизнь! Не отвергайте же своего раба! Он готов принести себя в жертву, чтобы раскрыть перед вами весь мир!
— О! Если б это было так!
— Я говорю правду, господин! Стоит лишь приказать, и любое ваше желание сбудется! Но раб боится за свою шею: муллы и маулви давно косятся на него.
— Они ни о чём не узнают. По ночам я остаюсь один. Можешь заходить ко мне время от времени.
— Господин очень добр к своему рабу! Но лучше бы господин передавал свои распоряжения через какого-нибудь доверенного слугу. Раб выполнит любой приказ. Но он боится, как бы старший господин не узнал об этом. А если узнает, тело раба бросят на растерзание собакам, а с повелителем станут обращаться ещё более жестоко.
— Ты прав, конечно. Со мною очень жестоко обходятся. Порой даже умереть хочется. Пусть же будет по-твоему. А теперь скажи по правде, есть в вине хоть какая-нибудь прелесть?