Мриганаяни так изумительно точно передала содержание тандава, что Ман Сингха охватил восторг. Какой прекрасный танец! Как очищает он и облагораживает человека! А сколько в нём красоты! Невольно испытываешь священный тронет! Его непередаваемая прелесть не уводит в мир грёз, а придаст силу и твёрдость.
Глядя на завершающую фигуру тандава, Ман Сингх подумал, что величие женщины и её красоты — в гордом спокойствии. Женщина — словно река, шумная и стремительная во время сезона дождей, тихая и спокойная после разлива, когда издали она кажется неподвижной и только вблизи можно увидеть течение её голубых вод.
— Если бы старшая раин видела сейчас тебя, то завязала бы не один узелок, чтобы не забыть! — радостно сказал Ман Сингх.
— Когда мы были в Ман-Мандире, я тоже кое-что завязала в край сари! — вырвалось у Мриганаяни, но она тут же спохватилась. Однако сказанного не вернёшь.
— Что же именно? — спросил Ман Сингх.
Лакхи испуганно смотрела на подругу.
На губах Мриганаяни появилась улыбка, и она попыталась исправить оплошность:
— Восторг, который охватывает людей при виде улыбающегося Вишну, очарование дивной музыки и пения!
Однако Ман Сингха нелегко было провести.
— Почему не пришла старшая рани?
— Наверное, не захотела, — у каждого свои вкусы и желания! Но стоит ли так много внимания уделять женской половине дворца? Есть дела поважнее.
Ман Сингх вздохнул.
— Но дела как будто я всё закончил. Осталось лишь восстановить храм в Раи. Я обещал это Бодхану. Пусть хоть душа его успокоится.
Мриганаяни и Лакхи раскрыли глаза от удивления. Но не успели они и слова сказать, как Ман Сингх всё сам объяснил:
— Бодхана нет в живых. Сикандар Лоди казнил его.
И Ман Сингх рассказал то, что знал о кончине брахмана.
— Когда вы узнали об этом? — печально спросила Мриганаяни.
— Только что, — ответил Ман Сингх.
— Зачем понадобилось этому подлому падишаху убивать смиренного брахмана?
— Какой он смиренный! — шёпотом произнесла Лакхи. — Он был болтуном и упрямцем!
В скорбном взгляде Мриганаяни мелькнуло осуждение, но Лакхи не заметила этого.
Ман Сингх сказал гневно:
— Нихал Сингха казнил, Бодхана предал смерти, разрушил в Антарведе храмы и статуи богов! Погоди же, Сикандар!
В это время снаружи донёсся шум. Ман Сингх прислушался.
— Празднуют рангпанчми.
— Так шумно? — удивилась Мриганаяни.
Ман Сингх велел привратнику узнать, что случилось. Тот бегом кинулся исполнять приказ раджи и, вернувшись, доложил:
— Воины напились бханга[224] и теперь устраивают игрища.
Ман Сингх, Мриганаяни и Лакхи подошли к окну. Воины словно обезумели. На многих были страшные маски. Некоторые сидели верхом на ослах. Один держал в руке, словно вину, пустую тыкву с воткнутой в неё бамбуковой палкой, изображая Виджаю Джангама, другой, со сломанной танпурой, громко вопил, представляя Байджу. Несколько усатых воинов нарядились в женскую одежду.