– Ну, и шла бы на Чистые пруды. То есть, извиняюсь, – на Кировскую.
– Нет, к красным не пойду. Да и вообще, хватит об этом. По Маросейке – так по Маросейке. Я этот район тоже немного знаю.
Игле очень не хотелось, чтобы сталкер догадался еще об одной причине – их просто никто не хотел брать с собой.
Но Датчанин и так догадывался. И знал, что, по-хорошему, надо было и ему отказаться от этой авантюры. Тот человек, который дал им наводку, скорее всего, на это и рассчитывал, а может, ему было вообще плевать – брякнул, чтоб только отвязались. «Эта, бритая, – судя по всему, упертая. А вот что вторая наверху забыла – непонятно», – подумал Сергей. И согласился он их вести не из-за обещанной мзды, и не из-за того, кто вздумал отправить девчонок к нему. Просто Датчанин в последнее время очень уставал от споров. А тут был тот самый случай, когда легче было согласиться, чем объяснить, почему ты этого делать не хочешь. И еще он был уверен, что если и он откажет, то бритая не успокоится и полезет наверх одна, без провожатых. Да еще и подругу с собой потащит. «И тогда их точно сожрут, – вздыхал про себя Истомин. – С одной стороны – Кремль, с другой – река, да и в переулках всякой нечисти полно ползает. Кто его знает, как там у них, на окраине, а здесь количество мутантов просто зашкаливает. Бритая, верно, думает, что если она когда-то жила неподалеку, то сумеет сориентироваться? В таком случае она сильно ошибается – со времен Катастрофы здешние места сильно изменились».
Были и еще соображения, которые он предпочитал гнать от себя. Датчанин подозревал, что после того, как он так облажался в Великой Библиотеке, потеряв там двоих напарников, с ним вряд ли кто из путных сталкеров захочет иметь дело, а если он этих девиц благополучно выгуляет, то может появиться шанс хоть частично восстановить уважение к себе и свою гибнущую репутацию.
– Да, забыл сказать – как выйдем, будет бульварчик небольшой, там тоже надо ухо востро держать, – небрежно заметил он.
– Ладно, – мрачно сказала Игла. – Время уже позднее – можно и отправляться.
Он искоса поглядывал, как женщины облачаются в химзу. «Нелегкая предстоит мне задача. Впрочем, кажется, до полнолуния далеко – хоть тут повезло». В ночь полнолуния он ни за что бы не пошел с ними наверх. Да и без них вряд ли пошел бы. В такую ночь всякая нечисть, и без того вредная, словно окончательно с ума сходила. Датчанин представил себе, как ползают на четвереньках стигматы, похожие на истощенных великанов, поднимая к луне похожие на черепа жуткие лица – назвать их мордами язык не поворачивался; как кружатся в лунном свете вичухи, издавая пронзительные, хриплые крики; как от реки поднимается туман… и что-то огромное там есть, в этом тумане, но лучше пусть оно там и остается, иначе… Он тут же одернул себя: «Что-то фантазия разыгралась – не к добру это, не стоит перед выходом думать о таких ужасах. А то как раз и нарвешься на что-нибудь подобное». И машинально потянулся рукой к груди, чтобы коснуться талисмана на шнурке, но вовремя вспомнил, что в химзе это сделать уже невозможно. Талисманом ему служила подвеска от брелка для ключей, который когда-то в прежней жизни подарила ему Сонечка. Изображала подвеска не то языческое солнце, не то просто что-то похожее. Он отодрал ее от цепочки брелка и носил на шее – в метро ему брелок для ключей был ни к чему, ведь палатка не запиралась.