— Ой, что же теперь буде-е-ет, наверно империалисты теперь радуются.
Я так понял, это наша школьная «комсомольская вожачиха» рыдает. А её кто-то успокаивает, по голосу как «физрук» (он всех училок женского пола помоложе любил успокаивать).
— Не получиться ничего у подлых империалистов бу… бу… бу…
А потом, что-то вроде про войну и:
— Ой, Николай Захарович, не надо, вдруг кто войдёт, — потом еще, что-то типа. — Коля, ой какой большой…
А у меня в голове слово «война» засело напрочь. А физрук наверно «комсомолке» пистолет показывает, слухи ходили, что все молодые училки болтают, что у физрука есть большая пушка. Я стучусь так вежливо, а там суета за дверью началась, потом замок защелкал, физрук такой красный высовывается, видит меня и орёт:
— Что ты здесь делаешь, тут в стране такое случилось, а ты здесь под дверьми торчишь, а еще «октябрёнок»!
— Николай Захарович, а правда война началась? — лепечу я, а самого прямо трясёт от страха.
— Да еще какая! — орёт он, раскрасневшись и захлопывает дверь.
Вот тут меня совсем затрясло. Началось! Подлые капиталисты развязали всё-таки войну.
Все уже наверно на фронт записываются, а я еще тут. Хотя какой фронт, наверно все в бомбоубежище убежали, и противогазы получают, а я здесь ошиваюсь. Бегу по школе, всего колотит, музыка эта страшная играет и голос диктора «Сегодня бу, бу, бу...»
Но я парень то неробкого десятка, в себя быстро пришёл, достал из портфеля свой пистолет с пистонами, добежал до подвала, смотрю: двери закрытые. Наверно, уже ждут прилёта американских ракет. А так погибать не хочется в восемь лет, аж жуть. Я постучался, не открывают. Залег тогда на лестнице, забаррикадировался портфелем и жду ядерной войны. Вдруг слышу, идёт кто-то. Наверно, американские шпионы уже по школе ползают. Надо стрелять гада, чем я хуже Павлика Морозова, стану «октябрёнком»-героем.
Прицелился я из своего револьвера, зарядил пистон. Смотрю, идёт кто-то, я выскакиваю из-за укрытия и б-б-ба-ах-х из пистоля прямо в него. Пистон как грохнет. «Шпион» хлобысь в обморок. Смотрю, а это наша техничка баба Люба. Вот продажная бабка значит, и она на империалистов работает, а я давно её подозревал. Одного шпиона я вывел из строя. Слышу, еще кто-то идёт, заряжаю новый пистон, а там преподаватель по НВП Василий Иваныч, ходит, по углам высматривает, наверно бомбу хочет заложить.
Я выскакиваю ору:
— Руки вверх, американец!
Он смотрит на меня, а потом как грохнется рядом с техничкой, он старенький уже был, воевал еще с фашистами. Короче, я уже двоих пособников «мирового капитала» привалил.