Набросав общую картину, Наполеон перешел к деталям.
Общее руководство операцией возлагалось на маршала Бертье, князя Невшательского, генеральному штабу которого предстояло продвигаться вперед вместе с 3-м армейским корпусом маршала Нея. Следовало любой ценой не допустить рассредоточения солдат-мародеров, жаждущих отправиться на поиски продовольствия по избам и деревням. Они стали бы легкой добычей для казаков и источником сведений о перемещениях Великой армии. С нарушителями надлежало поступать как с дезертирами и расстреливать их даже в том случае, если их сопровождали маркитантки.
В заключение император подробно остановился на роли кавалерии. Перед этим он поменял позу, постаравшись устроиться поудобнее, и подогнул правую ногу под себя на сиденье кресла.
— Я рассчитываю, что именно кавалерия обеспечит нам решающую победу, — сухо произнес он сильным горловым голосом. Затем окинул взглядом присутствующих, едва заметно задерживаясь на напряженных лицах каждого из своих маршалов, и продолжил: — Русские генералы, старый Кутузов и молодой Беннигсен, вероятно, воображают, что могут выиграть войну! Даже если они признают, что проиграли московскую битву, сильное впечатление, произведенное на них героическим сопротивлением русских солдат, — которые и правда явили пример необычайной стойкости! — заставляет их полагать, будто они одержали над нами своего рода моральную победу.
Оказавшись победителями, мы повели себя как побежденные, словно предчувствуя грядущее поражение! И они рассчитывают закрепить этот успех и разбить нас на обратном пути! Старый лис Кутузов переоценивает свои силы! Он прав, думая, что к исходу московской битвы наши войска начали уставать и что я ощущал, как росло их утомление. По этой причине я не стал приказывать им, равно как и гвардии, преследовать отступавшую русскую армию. Но он ошибается, если воображает, что наша армия утратила способность к наступательным действиям. Мы преподадим ему урок. На следующий день после сражения я, как всегда, отправился на поле битвы. Это было ужасающее зрелище. Мои ноздри наполнил запах пороха. Множество раненых, особенно русских, все еще взывали о помощи. Я никогда раньше не видел груды тел, подобной той, что образовалась перед редутом, внутри которого взору открывалась еще более страшная картина: тела лежали вперемешку с обломками пушек, уничтоженных нашей артиллерией. Я попытался подсчитать соотношение между убитыми русскими и нашими воинами. Сделать это было непросто среди того ужасного месива, в котором еще слышалось человеческое дыхание. Мне показалось, там было пятеро павших русских солдат на одного нашего. Моя стратегия возвращения позволит нам уничтожить существующие силы русских, прежде чем мы переправимся обратно через Неман и вновь очутимся в Европе. Поначалу Кутузов отстанет от нас, поскольку пока не знает о моем решении оставить Москву, а затем постарается нагнать нас на пути между Смоленском и Неманом. Для этого он воспользуется своей кавалерией, отдав приказ казачьим полкам неотступно преследовать нас, чтобы замедлить наше продвижение. Здесь он ошибается, и его ошибка приведет его к поражению! Вместо того чтобы бежать под ударами казаков, я приказываю вам, господа, подпустить их поближе и затем уничтожить. Именно поэтому я предусмотрел, чтобы наши кавалерийские полки были поставлены под непосредственное командование каждого генерала, командующего армейским корпусом. Им надлежит использовать их в качестве подвижных подразделений, усиленных артиллерийскими ротами. Казаки располагают лишь легким вооружением. На короткой дистанции наша артиллерия сумеет их разметать. Эту операцию будет необходимо повторить столько раз, сколько потребуется, пока мы будем отходить. Тогда ослепленный Кутузов перестанет поспевать за нами. Нам останется лишь разбить его в пух и прах в решающей битве на подступах к Вильно, где мы окажемся на знакомой местности и получим провизию и подкрепления, доставленные по моему приказу из Варшавы и Данцига. Не мы пойдем за бежавшим с поля боя Кутузовым, а, наоборот, сам он будет отчаянно искать сражения, ибо не сможет смириться с мыслью, что Великая армия возвратится в Европу почти в целости, стяжав славу покорительницы Москвы! Это сражение надолго определит судьбу русской армии!