За мостом, переброшенным через петлю Москвы-реки, Бейль заметил башни Кремля.
«Что мне там делать?» — спросил он себя. От царившей вокруг пустоты у него слегка кружилась голова. Обернувшись, он удостоверился, что вдоль всей набережной, простиравшейся за спинами его адъютанта и двух сопровождавших их кавалеристов, нет ни живой Души, ни повозки, ни собаки. Эта пустота, которая должна была бы вселить в него спокойствие, напротив, начинала его угнетать.
— Мы проедем через Кремль, — сказал он младшему лейтенанту Вильнёву.
Входные ворота охранял французский вольтижер одного из линейных полков. Он сидел на ящике, прислонив ружье к стене, но, едва завидев генерала, вскочил и вытянулся.
— Ты один? — спросил его Бейль.
— Нет, мой генерал, нас четверо. Остальные греются внутри.
Бейль и правда заметил устроенное в стене караульное помещение, откуда струился дымок.
Соборная площадь была пустынна. Сразу за ней несли дозор польские уланы.
Франсуа Бейль изучил плакаты, прибитые к церковным дверям, и не понял ни слова. Он силился различить буквы кириллического алфавита, но помнил всего шесть-семь из них: перевернутую «N», которая означала «и»; букву, похожую на греческую «λ» и означавшую «Л», и повернутую в обратную сторону «R», которая произносилась как «я».
Итак, он один в огромном городе, покинутом его обитателями, чьих языка и письменности он не понимает. Бейль спешно разыскал своих спутников и пустил лошадь галопом прочь из Кремля.
Дворец, отведенный ему императорской интендантской службой, располагался в нескольких сотнях метров к северо-востоку от Красной площади. Это было большое здание, незадолго до того возведенное итальянским архитектором, который запечатлел свое имя на фасаде. Языки пожара лизнули дворец, но как будто не причинили ему большого вреда. От здания к улице вела лестница с крышей, которую поддерживали четыре колонны. Солдат стоял на часах в сооруженной из досок хибаре.
Наверху лестницы распахнулась дверь, и показался ординарец Бейля Лоррен, его широкое лицо озарила улыбка.
— Позови конюха Бонжана, пусть займется моей лошадью! — бросил ему Бейль, соскочив на землю, и поднялся по лестнице, звеня шпорами о каменные ступени.
В передней он сел снять сапоги. Они плотно охватывали ноги, поэтому подошёдший Лоррен зажал ногу генерала между своими и принялся легкими рывками стаскивать сапог.
Бейль ухватился за подлокотники кресла, чтобы не съехать на пол.
В доме раздавался необычный шум, которого он не слышал долгое время: смешки, французские междометия, звон стаканов о бутылки — веселые и громкие. Это показалось ему чудом: словно он перенесся во Францию, в офицерскую столовую в Монтобане или Сомюре.